Нулевой контракт

Казаков Дмитрий Львович

— Очухался? — розово-белое пятно сфокусировалось в морщинистое лицо под шапочкой.

Я кивнул.

— Давай, садись, — мне брызнули в нос чем-то сладковатым, по щекам и лбу потекли капли, и эффект оказался как от нашатыря, меня буквально вставило, глаза выпучились сами. — Почему не сказал, что недавно получал по голове? Идиот! Отсюда все побочные эффекты!

Я мог бы огрызнуться «а вы спрашивали?», мог бы спросить «а сканер ваш на что?», но промолчал.

Сесть на кушетке я смог с неожиданной легкостью, а когда опустил ноги на пол, то осознал — что-то с ними не так. За

два месяца я привык к искусственному суставу, к тому, что он позволяет ходить, конечно, но все равно ограничивает движения, и иногда напоминает о себе — и понятно, это все же кусок инородной материи, вставленный в твою плоть.

Но сейчас с коленом все было совсем не так.

Морщинистый доктор наблюдал за мной с той же усмешкой дипломированного садиста.

— Вставай, — приказал он.

Я оттолкнулся от кушетки, выпрямился, и едва не упал, когда привычно напряг левую, увечную ногу. В колене щелкнуло, как щелкало всегда, с раннего детства, не оттого, что какие-то проблемы, а просто вот так устроен сустав, ничего не поделаешь… но… но… как? Почему?

Я нагнулся.

Шрамы, оставшиеся после операции, исчезли, нога моя выглядела так, как четыре месяца назад, до выхода на то патрулирование, где мы напоролись на минное поле, и откуда меня повезли в больничку.

В голове все закружилось.

Нет, это опять сон, не может такого быть, сейчас я открою глаза и все станет как надо!

— Спокойно, — рука доктора, неожиданно сильная для его возраста, поддержала меня за предплечье. — Отличная работа. Сустав полностью функционален и генетически совместим. Пользуйся, боец. Иди, не занимай операционную. Мне до ужина всех надо прогнать. Свободен.

Я посмотрел на него, пытаясь собрать разбежавшиеся мысли.

Медицина не в состоянии восстанавливать поврежденные суставы, она может лишь заменять их протезами — это я знал твердо, ведь пока валялся в больнице, я облазил весь интернет вплоть до специальных статей для врачей, где половина слов были латинскими. Только вот моя нога говорит об обратном — в ней, если по ощущениям, ничего искусственного, а кости, связки и прочее не отличить от выданного при рождении.

Или это какая-то секретная технология, известная только военным? Одной ЧВК? Невозможно! Мигом бы сделали ее услугой для очень богатых людей, которые только и мечтают встать из инвалидного кресла или с кровати!

Тогда что?

Но размышляя, я одевался и шагал к дверям, а потом через одну комнату за другой. Колено слушалось идеально, и не верилось, что еще сегодня оно «радовало» меня дикими болями.

Я кивнул Ингвару, который проскользнул мимо меня в операционную, и вышел из санчасти.

Снаружи царило непонятное оживление, бойцы, как прошедшие через процедуру, так и ждавшие очереди, стояли с отвисшими челюстями, круглыми глазами, тыкали пальцами в небо. Негр Вася чесал в затылке, а Пестрый Сыч застыл, напоминая статую индейского вождя.

— А, это ты? — Вася обернулся на звук моих шагов. — А мы тут это… вон, смотри.

Белесое солнце висело в зените, обрушивая на наши макушки волны яростного зноя. Второе, чуть меньше, тусклое и красное поднималось над плацем, цеплялось за ветви, усеянные серебристо-зелеными

листьями.

Наверняка тут сыграли роль и дурман, под которым мы все сюда прибыли, и наркоз для «вмешательства», им попотчевали уже лично меня, и тот факт, что пять минут назад выдали новую коленку. В любом случае особо сильных эмоций я не испытал, удивился немного, но очень вяло.

Ну подумаешь, два солнца на небе, эка невидаль?

— Братаны, так это… — Вася говорил медленно, я почти слышал, как в голове у него вращаются огромные колеса мыслей… — что выходит, это мы с вами на… на… как бы это… — тут у него замкнуло.

— В другом мире, — закончил фразу Пестрый Сыч, и голос его прозвучал торжественно. — Мы умерли и духи предков взяли нас к себе! Туда, где вечная охота!

Я огляделся — то, что находилось вокруг, мало походило на обиталище духов, да и жрать хотелось так, как может хотеться вполне материальному человеку с вполне настоящим, хоть и пустым желудком.

— Ну тебя ладно, — буркнул Вася. — Ты индеец. А мы как сюда попали?

— Духам предков виднее, — Сыч пожал плечами и вскинул руки, будто обхватил громадный мяч. — Надо спеть им благодарственную песню, чтобы снискать их расположение! Оооо могууучиееее… — затянул он.

Спас наши уши от пытки комотделения, который мгновенно оказался рядом, чтобы прошипеть «Тихо»! Впервые я ощутил к Цзяню нечто вроде благодарности, и подумал, что и не с такими командирами сживался, вспомнить хотя бы капитана Тихого, мнившего себя полководцем круче Суворова и Александра Македонского, а нас, солдат-срочников, фишками, с помощью которых на доске-плацу можно разыгрывать великие битвы прошлого.

Бррр.

* * *

Столовая в нашем корпусе выглядела как обычная армейская столовая.

А вот на тарелке передо мной лежало нечто чудное — красновато-бурый брусок «пластилина», и сбоку от него горка зелени вроде морской капусты, и не пахло это ничем. Граненый стакан наполняла светло-синяя жидкость, и вот от нее исходил слабый ягодный аромат.

— Эх, пельменей бы, — сказал Вася, с которым мы уселись за один стол. — Люблю я их, — он видимо поймал мой вопрошающий взгляд. — Я в Новосибирске учился и десять лет жил. Только потом на родину уехал и оружие в руки взял.

Я кивнул — ну да, водка и пельмени творят чудеса с иностранцами, обрусеть под их воздействием может кто угодно.

— И это попробуем, — Ингвар воткнул вилку в такой же брусок, и тот оказался мягким, развалился на куски.

Я последовал примеру норвежца, положил небольшой кусочек в рот.

Мясо это напоминало мало, скорее пресный сыр, но отвращения не вызывало, жевалось и глоталось легко. «Водоросли» были каким-то салатом, а жидкость в стакане — местной разновидностью киселя, непонятно правда из чего сделанного, может быть из тех же песчаных червей.

С мыслью, что мы не на Земле, я смириться пока не мог, и просто отодвинул ее в сторону. Подумал, что нас всех глушат каким-то гипнозом или химией, чтобы мы особенно не психовали по этому поводу, и решил, что буду думать о том, чем непосредственно занят — вот в данный момент о том, как набить живот.