Нувориш
Шрифт:
Начало смеркаться, когда повернули на боковую дорогу. Иван Павлович глянул в зеркальце: грузовики шли за ними вплотную и где-то через час они доберутся до того Богом забытого разъезда. Предусмотрено все: номера на бортах перерисованы, документы нормальные и подделку может определить лишь экспертиза. «Газон» с брезентовым верхом оборудован для перевозки людей, автоматы, как и в «девятке», надежно спрятаны.
Теперь можно не спешить, на место следует прибыть уже в темноте.
Когда до разъезда оставалось два или три километра, Луганский остановил «Самару». Рядом с березовой рощей, примыкающей
– Кофейку? – предложил. – Потому что уже почти приехали.
Никто не возражал, боевики, как их теперь называл Луганский, расположились на опушке леса, усевшись прямо на траву. Иван Павлович налил каждому по полкружки, отхлебывал из своей, щурясь от удовольствия, и вдруг понял, что не чувствует никакого душевного смятения, тем более – страха. Интересно, задумался, почему? Ведь первый в его жизни налет, если откровенно, разбойное нападение, а он пьет кофе, улыбается, и ни одна струнка в душе не дрожит, предвещая тревогу, ему не страшно, не чувствует даже укоров совести, не тоскливо, как будто впереди не опасное дело, а развлекательная прогулка.
А что чувствуют хлопцы? Неужто то же самое?
Луганский подсел к Коляде.
– Передай всем. Главное – темп. Не суетиться, но действовать быстро. За два-три часа должны управиться.
– Будто не понимаем!.. – обиделся Григорий. – Кому охота торчать на этом гадском полустанке? Раз-два, и в дамках.
– Страшно тебе?
– Обижаете, шеф.
– А хлопцы как?
– По-разному.
– То есть?
– Кому попервоначалу не страшно? Но скоро оботрутся. Привычка – великое дело.
– Ладно, отправляемся.
Эшелон с контейнерами стоял, как и было условлено, на запасном пути. Рядом – переезд через рельсы, но без шлагбаума: видно, жители окрестных сел проложили эту дорогу самовольно. Богом забытая дыра, и Иван Павлович искренне удивился беспечности железнодорожных служб, оставившим без присмотра эшелон с ценным грузом под открытым небом. С точки зрения бывшего гебиста их надо было бы привлечь к суровой ответственности, а он лишь радуется бесхозяйственности и расхлябанности.
Удивительные метаморфозы произошли с вами, пан Луганский, и всего за несколько недель…
Но Иван Павлович не стал дальше копаться в темных закоулках своей души: он посоветовал, как лучше подать грузовики к самой насыпи, а сам с хлопцами проследовал вдоль эшелона, присвечивая фонариком и сверяя номера контейнеров с записями в своей бумажке.
– Этот, этот и этот, – указал пальцем, – остальные – потом.
Парни стали ломать замки контейнеров, Иван Павлович удивился, как ловко выходило это у них. Хотя, говорят, ломать – не строить, большого ума для этого не требуется.
С первым контейнером управились за несколько минут. Луганский, увидев его содержимое, расплылся в счастливой улыбке: видеомагнитофоны, а каждый из них сейчас тянет… Говорили, не менее двухсот долларов или около того, а их тут полный контейнер.
– Ну, мальчики, – выдохнул горячо, – все это – в «Газон».
Хлопцы, играясь, разгрузили контейнер, слава Богу, здоровые амбалы, двое – бывшие штангисты, однако и остальные на здоровье не жалуются.
«Пятнадцать минут, – засек время Иван Павлович, – еще два контейнера с „видяшниками» около часа. О'кей, укладываемся».
Парни таскали пудовые ящики весело, никто и не помышлял об опасности, чувствовали себя раскованно, верили в свою звезду и безнаказанность, хохотали и шутили, будто собралась веселая мужская компания, где состязаются в острословии и ловкости.
Вдруг под лесом на противоположной от припаркованных грузовиков стороне разъезда вспыхнул свет фар.
– Стоп, – скомандовал Луганский, – всем замереть! Лежать и не дышать!
Автомобиль приближался медленно – «Москвич» или «Жигуль» – нырял на рытвинах неровной дороги. Внезапно высветил переезд и вагоны возле него. Иван Павлович поблагодарил Всевышнего, что грузовики стоят за насыпью и водитель может не заметить их. Однако на всякий случай велел Коляде и Сидоренко залечь у самого переезда, – при малейшей опасности водителя или компанию в машине следовало быстро нейтрализовать. Может, даже… – Иван Павлович резко махнул рукой, подсказывая, как именно придется поступить, но хлопцы и так понимали, что свидетелей оставлять нежелательно.
В этот раз пронесло: «Москвич», не притормаживая, миновал переезд, в темноте, видно, не заметил грузовиков. Не сбавляя скорости, переехал железную дорогу и через минуту красные огоньки задних фар исчезли в мраке ночи.
Иван Павлович чуть не перекрестился, но все же подумал: а вдруг проклятый шофер что-то разглядел и заподозрил неладное… А впрочем, что можно было предпринять? Не продырявить же таратайку из автоматов – в полутора-двух километрах отсюда хутор или животноводческая ферма, услышат выстрелы, поднимут тревогу…
Ну, проехал «Москвич», скатертью ему дорога, пусть водитель благодарит Бога, что не остановился…
– Быстрее, хлопцы, – скомандовал.
Да никого, собственно, и не надо было подгонять: все понимали – времени в обрез. Действовали слаженно, уже приспособились к обстановке: один подавал из контейнеров картонные ящики, остальные бегом преодолевали расстояние до «Газона», Коляда принимал там груз, укладывал аккуратно, впритык, чтобы ящиков поместилось как можно больше и ничего не повредилось в дороге.
Через час «Газон» забили до предела. Все контейнеры с видеотехникой, компьютерами и принтерами были опорожнены, все пребывали в отличном расположении духа, уже забыли о «Москвиче», а всегда улыбчивый и щедрый на острое словцо Олег Сидоренко начал даже рассказывать анекдоты.
Иван Павлович не возражал: юмор подбадривает…
А время подпирало – должны были еще разгрузить машины в Михайловке и Кандаловке.
Перегрузка стиральных машин заняла примерно еще час. Иван Павлович изумлялся: «Вятку», которую ему самому никогда не поднять, тот же Сидоренко переносил, шутя и играя – вот что значит сила и тренировка. Луганский поймал себя на мысли, что гордится собственным умением подобрать и сплотить такой коллектив! Во-первых, один в одного – каждый здоровьем так и пышет, во-вторых, единомышленники: в случае необходимости спокойно возьмутся за автоматы.