Нужна ли «українцям» Россия
Шрифт:
Подтверждением может служить и наш собственный опыт. Ведь и коммунистическая система (а с ней и страна, руководимая коммунистами) развалилась не в последнюю очередь из-за того, что коммунистическая власть преследовала, главным образом, материальные цели (повышения благосостояния, «догнать и перегнать» по экономическим показателям Запад и т. д.). Поэтому в какой-то момент значительная часть населения решила, что если главной целью является достижение материального уровня жизни, подобного западному, то стоит ли дожидаться, пока вся страна догонит, наконец, Запад (или построит мифический «коммунизм»)? Не лучше ли попросту, в индивидуальном порядке, перейти на сторону Запада — и, таким образом, немедленно, не дожидаясь всех остальных, воспользоваться плодами западной жизни. Возобладали настроения, запечатленные
Для того чтобы оправдать последовавшие за таким выбором действия и поступки, собственная страна подверглась активному поношению. В СМИ с готовностью тиражировалась любая клевета на ее прошлое и настоящее. Все это пользовалось большим успехом у огромного числа граждан. Каких-либо духовных мотивов противостоять этому процессу у общества, воспитанного коммунистами, не нашлось; количество людей, поддерживающих гибельный для страны путь, постепенно достигло определенного предела… — и страна развалилась. В духовном отношении помочь своему народу коммунистическая власть оказалась не в состоянии. Более того, ее верхушка приняла самое деятельное участие в разграблении страны и по многим направлениям возглавила этот процесс. Ее представители раньше других перешли на западный «стиль жизни», когда, пребывая еще на должностях «слуг народа», поставили для себя превыше всего частный свой интерес. К тому же, те экономические успехи, которые можно записать в актив этой власти, были достигнуты, не в последнюю очередь, за счет духовного обнищания народа, разрушения его святынь и традиций. Народ, воспитанный коммунистической властью, оказался духовно инфантильным и беззащитным, совершенно не готовым к тому, чтобы отстаивать собственное национальное достояние. А потому позволил ловким демагогам обмануть себя и ограбить, навязать себе чуждые ценностные установки; позволил — в сфере экономической — заставить себя играть игры по чужим правилам и с заведомо проигрышным результатом.
Для украинцев сегодня важнее всего восстановить свою духовную сущность, а потому для них жизненно необходимо стремиться к единению с Россией. Стремиться несмотря ни на что. Даже в том случае, если бы это сопряжено было с экономическими потерями, и независимо от того, какая в данный момент в России власть. Даже вопреки нежеланию и возможному противодействию со стороны самой этой власти… Ведь единения следует добиваться отнюдь не ради того, чтобы сменить киевских правителей на московских, — а ради обретения той Высшей Власти, которая в трудные времена всегда спасала Россию и русский народ — власти Правды. Той Правды, действуя во имя которой народ всегда чувствовал правоту на своей стороне — и побеждал, и преодолевал любые преграды.
А иначе… разве способен на какие-либо свершения украинский народ в теперешнем его состоянии, народ, вовлеченный в величайшее преступление перед своим прошлым и будущим?
Украинцам, помимо прочего, следует быть готовыми и к тому, что, в случае если у них обнаружиться стремление к воссозданию единого русского государства, — объединяться им придется не с одними только носителями великой русской духовной культуры, а с народом, который, к сожалению, в неменьшей степени нуждается в духовном исцелении, чем украинцы. Однако спасением для нынешних россиян является то, что они не оказались выдернутыми из национальной традиции — и эта традиция продолжает оказывать на российское общество целебное влияние, отчасти компенсируя все те негативные воздействия, которым сегодня оно подвергается.
Что же касается населения Украины — то для него в данный момент нет ничего важнее восстановления своей национальной идентичности и возвращения в естественное для него духовное пространство. В этом смысле даже коммунистические годы были для населения Украины менее губительными, нежели тот период, который Украина переживает сейчас. Все-таки коммунистическая власть не шла на полный разрыв с национальной традицией и национальной культурой, эксплуатируя для своих нужд отдельные их элементы (к тому же, централизованному государству, каким был СССР, для удобства управления необходим был «язык межнационального общения»). Тогда как то, что происходит на Украине в наши дни — влечет за собой совершенное изменение национально-культурного кода, иными словами смерть — смерть малороссов как русских, как православных… — и превращение в некую новую, искусственно создаваемую человеческую общность.
Существенным препятствием в деле восстановления единства Руси часто становится неспособность жертвовать теми или иными частными, узкопартийными и прочими второстепенными интересами во имя достижения главной цели. И потому сегодня, в частях расколовшейся Руси, те силы, которые вроде бы ратуют за ее единство, не могут перейти к практическим шагам в этом направлении из-за всякого рода второстепенных причин. К примеру, российские демократы — даже те из них, кто положительно относятся к объединительным идеям, — неохотно идут на сближение с Белоруссией — потому что там-де — «диктатор Лукашенко»; на Украине же — поддерживают кого угодно, но только не коммунистов — единственную на сегодня реальную политическую силу, которая в своих программных документах декларирует курс на объединение с Россией и Белоруссией и пользуется вместе с тем массовой поддержкой. Для слишком многих решающим оказывается опасение, что в случае ставки на коммунистов, хоть и появляется реальная надежда на восстановление единой державы, но могут пострадать экономические интересы. Да и сами украинские коммунисты, несмотря на все свои программные документы, неоднократно делали оговорки вроде того, что с «ельцинской Россией» они объединяться не будут…
Надо сказать, для коммунистов подобные оговорки, вообще, не случайны. Их приоритеты остаются неизменными, начиная с 1917 года, когда ради воплощения коммунистической доктрины, они развалили Россию. Впоследствии, правда, начали собирать обратно, — но, опять же, не ради самой России, а ради спасения коммунистической власти (после того как обнаружилось, что мировой революции скорым временем не предвидится и надо защищать свой коммунистический «остров свободы» от наседающих со всех сторон «капиталистических хищников»).
Точно так же поступили коммунисты и в 1991-м году, когда помогли «руховцам» и Кравчуку оторвать Украину от Союза (без коммунистов те бы не справились), проголосовав (вместе с Рухом) за «нэзалэжнисть Украйины» — ради только того, чтобы отделиться от «ельцинской России».
И дело тут отнюдь не в разложении и предательстве коммунистической верхушки (в отличие, будто бы, от позиции «рядовых коммунистов») — дело в определенном устройстве сознания — сознания материалистического, — активно реагирующего на те или иные явления или процессы, происходящие в сфере материальной (вроде социального неравенства и т. п.) и неспособного реально воспринимать то, что выходит за ее рамки. По этой причине материалисту — хоть капиталисту, хоть коммунисту — трудно дается понимание всего того, что находится не в кошельках или карманах, а в человеческих душах (понятие Родины, например).
В этом отношении, между такими, казалось бы, непримиримыми противниками, каковыми являются коммунисты и те, кого сегодня собирательно называют «демократами» — разницы никакой нет. Как коммунисты, в 1917 году, развалили Россию ради построения коммунистического общества, так «демократы», в 1991 году, снова развалили страну, теперь уже борясь с «коммунистической системой». («Демократы», вообще, «почему-то» пребывали в убеждении, что проведение «рыночных реформ» следует непременно начинать с расчленения страны). И оба раза в жертву приносилось единство страны, которая, в результате учиненного то первыми, то вторыми «перераспределения благ» — стремительно скатывалась на грань национальной катастрофы.
Говоря, кстати, о коммунистической форме любви к отечеству, о прочности «советского патриотизма» — нелишне вспомнить и декабрьский референдум 1991 года. Откуда было взяться тогда более 90 % проголосовавших за «нэзалэжнисть» — если бы не «рядовые коммунисты» и тот самый коммунистический электорат, который на всех выборах неизменно обеспечивает своей партии большинство голосов. Стало быть, и на низовом уровне сработала мотивация: пусть разваливается страна — только бы не допустить Ельцина с его «буржуазными реформами».