Нужные вещи (др. перевод)
Шрифт:
Машина взвизгнулаи поехала вниз по улице, к дымящимся развалинам муниципалитета, к свалке изуродованных машин и автобусов, к ревущему потоку, над которым уже не было моста. Мотор разогнался до немыслимых оборотов, души вопили в диссонирующей лихорадке, и яркое, туманное свечение на капоте постепенно распространялось, как бы заглатывая машину.
Какую-то долю секунды — жуткий, незабываемый миг — тварь по имени Гонт смотрела на Алана своими красными раскосыми глазами из текущего, плавящегося водительского окна, как
И «таккер» покатил дальше.
Идя под гору, он набирал скорость. Вместе с тем ускорялись и изменения. Машина таяла, перестраивала самое себя. Крыша сдвинулась назад, в сверкающих колпаках на колесах прорезались спицы, сами шины начали стремительно увеличиваться в диаметре и становиться тоньше. Из капота «таккера» постепенно выделилась какая-то фигура. Это была лошадь с такими же красными глазами, как и у мистера Гонта, лошадь, окруженная молочным облаком свечения, лошадь, чьи копыта высекали искры из мостовой и оставляли глубокие вдавленные следы в асфальте.
«Талисман» превратился в открытую повозку с горбатым карликом на высоких козлах. Ноги карлика упирались в щиток, а загнутые носки его восточных туфель горели огнем.
Но изменения все еще продолжались. Когда светящаяся кибитка приблизилась к концу Главной улицы, ее бока стали расти, и из них соткалась деревянная крыша с выступающими карнизами. Появилось окно. Спицы колес заморгали призрачными огоньками, а сами колеса, как и копыта черной лошади, оторвались от асфальта.
«Талисман» превратился в повозку; теперь повозка обернулась снежно-белым фургоном, которые колесили по стране лет эдак сто назад. На боку была надпись, и Алан все еще мог ее рассмотреть.
CAVEAT EMPTOR
Примерно в пятнадцати футах над землей, продолжая набирать высоту, фургон пролетел сквозь пламя, бушевавшее на руинах здания муниципалитета. Копыта черной лошади стучали по невидимой небесной дороге, высекая яркие синие и оранжевые искры. Она пролетела через реку Касл, словно сияющая в небе искра; пронеслась над рухнувшим мостом, лежавшем в стремнине, как скелет динозавра.
Потом Главную улицу заволокло дымом, принесенным от развороченной воронки здания муниципалитета, а когда дым рассеялся, Лиланд Гонт и его адский экипаж уже пропали из виду.
18
Алан подвел Полли к патрульной машине, в которой приехали Норрис и Ситон. Норрис все еще сидел в окне, вцепившись в крепления мигалок. Он был слишком слаб, чтобы лезть обратно.
Шериф пропустил руку ему под живот (коего у Норриса, тощего как палка, можно сказать что и не было вовсе) и помог ему спуститься.
— Норрис?
— Что, Алан? — Норрис плакал.
— С сегодняшнего дня можешь переодеваться в туалете, когда захочешь, — сказал Алан. — Хорошо?
Норрис, похоже, его не слушал.
Алан увидел, что рубашка его помощника вся пропитана кровью.
— Рана серьезная?
— Нет, не очень. По-моему. Но это, —
— Неправда, — сказала Полли.
— Ты не понимаешь! — Лицо Норриса скривилось от горечи и стыда. — Это я проткнул шины на автомобиле Хью Приста! Он поэтому и взбесился…
— Да, — согласилась Полли. — Может быть. И тебе с этим жить. А я довела до бешенства Туза Мерилла, и мне тоже придется теперь с этим жить. — Она ткнула рукой в сторону поля боя, откуда уже разбредались католики и баптисты; несколько ошалелых полицейских, которые еще держались на ногах, даже не пытались их остановить. Они расходились по одному или парами. Отец Брайхем поддерживал преподобного Роуза, а Нан Робертс шла под руку с Генри Пейтоном. — А кто довел их, Норрис? А Вильму? А Нетти? А всех остальных? Я хочу сказать, что если это все ты,то ты просто гигант.
Норрис разразился громкими, мучительными рыданиями.
— Мне так плохо.
— И мне, — тихо сказала Полли. — Очень плохо и больно.
Алан порывисто обнял Полли и Норриса и наклонился к водительскому окошку.
— А ты как себя чувствуешь, старичок?
— Ничего, вроде живой, — сказал Сит. Он и вправду выглядел как огурчик. Удивленный и перепуганный — да, но очень даже бодрый. — У вас, ребята, видок куда хуже, чем у меня.
— Сит, наверное, Норриса надо в больницу. Хватит там у тебя места, чтобы мы все уселись?
— Обижаешь, Алан. Залезайте! В какую больницу?
— Северный Камберленд, — ответил Алан. — Я заодно хочу навестить одного мальчика. Убедиться, что папа к нему приехал.
— Алан, скажи, я действительно это видел или мне показалось? Ну… что машина того чувака превратилась в повозку и улетела в небеса?
— Не знаю, Сит, — сказал Алан, — и вот тебе самая правдивая правда на свете: не знаю и знать не хочу.
В этот момент к ним подошел Генри Пейтон. Он положил руку Алану на плечо. Его глаза выдавали потрясение и растерянность. Судя по виду, в самое ближайшее время Генри предстояло в корне поменять свои взгляды на жизнь, образ жизни и образ мышления.
— Алан, что здесь было? — спросил он. — Что здесь было на самом деле, в этом проклятом городе?
Вместо Алана ответила Полли:
— Это была распродажа. Самая грандиозная распродажа, которую можно представить… но в итоге некоторые из нас решили не покупать. Ничего.
— Эй! — возмутился Генри. — У меня куча вопросов, и…
— Потом. Все вопросы — потом. — Алан сел на заднее сиденье рядом с Полли и закрыл дверцу. — Завтра поговорим, а на сегодня мое дежурство закончено. Я даже думаю, что не только на сегодня, а вообще навсегда. Во всяком случае, в этом городе. И поверь мне: все закончилось. Что бы ни происходило здесь, в Касл-Роке… теперь все закончилось.
— Но…
Алан протянул руку и похлопал Сита по костлявому плечу.