Нужные вещи
Шрифт:
— Отдать?
— О, не в качестве подарка, безусловно, — сказал мистер Гонт, пройдя к кассовому аппарату. — Мы слишком мало знакомы для такого широкого жеста, не правда ли?
Полли снова улыбнулась. Мистер Гонт, безусловно, добрый человек. Он хочет отплатить добром тому, кто первый в Касл Рок поступил с ним по— доброму. Но ей было трудно ответить. Трудно даже следить за нитью беседы. Боль в руках стала невыносима. Она теперь жалела, что пришла и, доброта— добротой, но больше всего ей не терпелось попасть домой и принять таблетку.
— Это такая вещь, — продолжал Гонт, —
Полли смотрела на него с удивлением. Облегчение? Какое облегчение? О чем он?
Гонт достал из ящика небольшую белую коробку и поставил ее на прилавок. Открыв крышку, он снял с фланелевой подушечки своими странными одинаковой длины пальцами, маленький серебряный предмет на красивого плетения цепочке. Поначалу Полли показалось, что это медальон, но когда вещица повисла на цепочке, перехваченной в середине пальцами Гонта, она оказалась чем-то вроде чайного ситечка или большого наперстка.
— Вещица эта египетского происхождения, Полли. Очень старая. Не такая, конечно, как пирамиды — о, нет! — но все же достаточно старинная. Тут особый сорт травы, если я не ошибаюсь, или — нечто вроде того. — Он подергал пальцами цепочку и чайное ситечко (или что бы там ни было) заплясало в воздухе. Внутри что-то задвигалось и неприятно зашуршало.
— Называется «азка», или, может быть «азака», — сказал Гонт. Короче говоря, амулет, который, как предполагается, снимает боль.
Полли попыталась улыбнуться. Она хотела быть вежливой, но неужели надо было тащиться сюда из-за такой ерунды? Вещь не имела даже внешней привлекательности, более того, она была просто уродлива.
— Я право не думаю.
— Я тоже, — перебил Гонт. — Но отчаянные ситуации требуют отчаянных мер. Заверяю вас, вещь подлинная, то есть не сделана на Тайване. Это подлинное египетское изделие, произведение искусства. Не реликвия, безусловно, но искусство несомненно Периода Позднею Упадка. У меня есть свидетельство искусствоведов, где написано, что это орудие «бенка-литис», то есть белой магии. Возьмите и носите. Наверное, вам все это кажется глупым и, вероятнее всего, так оно и есть. Но в небесах и на земле встречаются явления более странные, чем мы могли бы себе представить даже в моменты наивысшего философского состояния души.
— Вы действительно в это верите?
— Да. Я встречался в жизни с подобными вещами — целебные медальоны и амулеты чаще всего выглядят вполне обыденно. — Загадочное пламя вспыхнуло на мгновение в его бездонном взоре. — С многими подобными вещами. Укромные уголки мира полны сказочного хлама. Но все это неважно, Полли. Главное — вы сами.
— Еще в первый день нашей встречи, когда боль, думаю, была далеко не столь изнурительной, я подумал о том, в каком
— Я ценю вашу заботу, мистер Гонт, правда ценю, но…
— Лилэнд, не забывайте.
— Да, конечно. Я ценю ваше внимание, Лилэнд, но, к сожалению, я не суеверна.
Она подняла голову и увидела, что сверкающий взор его ореховых глаз устремлен на нее.
— Не важно, суеверны ли вы, Полли, потому что суеверно… вот это.
— Он встряхнул цепочку и «азка» легонько подпрыгнула. Полли снова открыла рот, но на этот раз не смогла вымолвить ни слова. Она вдруг поняла, что вспоминает день прошлой весной, когда Нетти, уйдя домой, забыла забрать номер журнала «Взгляд В Себя». Рассеянно перелистывая его и скользя глазами по статьям о детях-оборотнях из Кливленда, о геологических формированиях на поверхности луны, похожих на человеческие лица, Полли наткнулась на объявление чего-то под названием «Помолимся О Древних». Предполагалось, что это средство помогает от головных болей, болей в желудке и при артрите.
К рекламе прилагался черно-белый рисунок. На нем был изображен человек с длинной бородой и в чалме чародея (то ли Нострадамус, то ли Гэндалф, подумала тогда Полли) с предметом в руках, похожим на детскую игрушку— флюгер. Этот флюгер-чародей держал над головой, в инвалидном кресле. Лопасти флюгера отбрасывали на инвалида пучок лучей, и вид у больного был такой, как будто он через пару деньков начнет отплясывать на дискотеке. Смешно, конечно, суеверный крючок для людей, чей разум ослаб, а, может быть, и дал трещину под воздействием постоянной изнурительной боли и немощи, он все же…
Она тогда долго сидела и смотрела на этот рисунок и, верите ли, чуть было не позвонила по номеру 800, указанному в конце рекламы. Потому что рано или поздно…
— Рано или поздно страдалец пойдет по нехоженным тропам, если эти тропы могут привести хоть к какому-то облегчению, — закончил ее воспоминания мистер Гонт. — Разве не так?
— Я… я не знаю…
— Терапия холода… термические варежки… даже облучение… ничего не помогло, правда Полли?
— Откуда вы знаете?
— Хороший торговец должен знать все о нуждах своих клиентов, — монотонным голосом произнес Гонт. Он сделал шаг навстречу Полли, протягивая руку с цепочкой, на которой болталась «азка». Она отшатнулась от его длинных пальцев с отполированными ногтями.
— Не бойтесь, дорогая. Я не трону волоска на вашей голове. Если только вы будете вести себя спокойно… и не двинетесь с места…
И Полли успокоилась. Она не двинулась с места. Она стояла, сложив руки (все в тех же теплых варежках) на груди, и позволила мистеру Гонту надеть цепочку на шею. Он сделал это с нежностью отца, опускающего фату на лицо своей дочери-невесты. Ей показалось, что она далеко от мистера Гонта, от Нужных Вещей, от Касл Рок, даже от .себя самой. Ей казалось, что она стоит одна-одинешенька в песчаной пустыне, под выцветшим от беспощадного солнца голубым небом, вдали от всего живого.