Няка
Шрифт:
– А я-то думала, что вы с Киром орудуете на пару, а Гольцев вас крышует! – рассмеялась Зинка.
– Казаринов долгое время был вообще вне подозрений. Как и Ревягина. К сожалению, поначалу мы не знали, что наша целевая аудитория – клиентки, которые пьют не воду, а цветные напитки. А когда после смерти Ульяны такая догадка появилась, все женщины как по команде перешли на воду. С некоторыми из них наши сотрудники провели неформальные интервью и выяснили, что «оздоровительные напитки» – так они их называли – им продавала Ревягина.
– И почему же вы позволили Няке убить ее? – с вызовом спросила Рыкова. – Вы могли спокойно установить за врачихой слежку, вычислить круг ее общения и разработать каждого из ее приятелей!
– К
– И тут вы, наконец-то, догадались, что докторша лишь пешка в чьей-то крупной игре? – издевательски продолжала Зинка. – Вот, Алин, смотри, на что тратятся деньги налогоплательщиков… Да даже я со своим филологическим образованием могу догадаться, как вам нужно было искать Брусникина. Проще пареной репы – сделать детализацию звонков, поступавших на сотовый Ревягиной!
Пох надтреснуто рассмеялся:
– Экстраординарная идея! В том-то и дело, что ни один из звонивших на ее телефон не был зарегистрирован как Максим Брусникин. А звонки с тех «симок», что не имели хозяев, были совершены из общественных мест. Этот Няка соображал, как не запалить свое логово.
– Зин, ну как ты себя ведешь? – смущенно одернула подругу Корикова. – Ребята знают свое дело. Андрей, если начальство вам разрешило, расскажите дальше, пожалуйста.
– Параллельно мы подключили коллег из угро. Нам важно было понять, кому выгодна смерть Кибильдит. Мы отработали версию с захватом бизнеса, но с этой стороны все оказалось чисто. В итоге пришли к выводу, что от смерти Ульяны выигрывали только два человека – Брусникин и Стражнецкий. Брусникин – явно, Стражнецкий – с некоторой долей вероятности. Мы стали разыскивать Брусникина, но он как в воду канул. По адресу прописки он не появлялся несколько лет. Никто из соседей не смог опознать его по фото.
Тогда мы начали устанавливать его родственные связи и выяснили, что Марии Брусникиной давно нет в живых, бабка и дед тоже умерли, а сестра матери не имеет о нем сведений. В «Панацее-Фарм» его потеряли из виду. Другие контакты Брусникина только предстояло установить. Но мы знали: если он жив, то в течение полугода после смерти жены должен заявить свои права на наследство.
– И что же вас сподвигло завершить столь блестящую операцию? – опять подала язвительный голос Рыкова.
– Ты не поверишь, но мое к тебе особое отношение, – усмехнулся Пох. – Я заметил, что ты стремительно худеешь и, уж извини меня, дурнеешь. Потом увидел, как Казаринов дает тебе какие-то таблетки. Я обыскал его сумку и нашел блистер без опознавательных знаков. Срезал одну таблетку и направил на экспертизу, а сам установил за ним наблюдение. Тут-то и выяснилось, что Казаринов имеет гомосексуальную связь с неким жителем поселка Колдобино.
– Вот тут-то и нужно было его сцапать, простофиля! – с жаром воскликнула Рыкова. – Чего было проще – сравнить фотку Брусникина и мордаунт подозрительного пидорка!
– А ты-то сама признала в своем женишке Брусникина? – язвительно парировал Пох. – Ты ведь тоже видела его снимки, и не один!
– Никогда бы не подумала, что перекись водорода так сильно меняет внешность человека, – почти простонала Зинка.
– Тут мы опять пошли по ложному пути, – продолжил подполковник. – Решили, что главный злодей – Казаринов, а его сожитель – лишь сообщник. Мы стали выяснять мотивы Казаринова, а параллельно отправили фотографии того и другого на экспертизу. Нам сообщили: сожитель Казаринова и есть искомый Брусникин.
– Вот тут и надо было его хватать! – ударила ладонью по столу Рыкова.
– У нас был большой соблазн задержать и допросить его, но мы вовремя отказались от этой мысли. Нам было нечего ему предъявить. Прежде нужно было связать его, Казаринова и яды. Наша аналитическая группа пришла к выводу, что была реализована следующая схема: Брусникин отравил свою жену при помощи сожителя. Теперь нужно было установить, откуда Няка получает яды. Для этого было решено пойти на провокацию.
С согласия руководства я организовал утечку информации. Анонимно позвонил вашей коллеге Замазкиной, которая вместе с тобой участвовала в журналистском расследовании, и сообщил о том, что в останках Ульяны обнаружены следы яда. Мы не сомневались, что информация оперативно дойдет до тебя, Зин, а, значит, и до Брусникина. Это произошло даже быстрее, чем мы рассчитывали – Няка услышал это собственными ушами, в загсе. Он понял, что близок к провалу. Но он еще не предполагал, что этот провал так близок.
Зная, что Брусникин находится на собственном бракосочетании, мы обыскали дом, обнаружили лабораторию и тут же забрали образцы на экспертизу. По периметру территории было установлено несколько камер наблюдения. Кроме того, мы забросили в Колдобино пару надежных людей. Брусникин появился в доме на следующее утро и…
– Позвольте-позвольте, – перебила его Рыкова, – а где же мой нареченный провел нашу первую брачную ночь?
– Со своим сожителем на съемной квартире в Эмске, – усмехнулся Пох. – Он понимал, что Казаринов вот-вот станет для него опасен, поэтому поднес ему коктейль с артакцином, который прекрасно зарекомендовал себя в эпизоде с Евгением Кибильдитом. Брусникин знал, что спустя две недели, когда подействует яд, он будет уже далеко от этих мест.
Около одиннадцати в воскресенье Брусникин явился в Колдобино и сразу начал демонтаж лаборатории. Весь этот процесс зафиксировали наши камеры. Он аккуратно вырезал куски дерна, укладывал в землю оборудование и прикрывал его нетронутой травкой. Внешне это выглядело безупречно.
За этими хлопотами его и застал Казаринов. Он рассказал ему об утреннем разговоре с тобой, Зин, и потребовал объяснений. Сладко улыбаясь, Брусникин пригласил его в дом. Кирилл доверчиво пошел впереди. Ему очень повезло, что он вовремя обернулся и увидел, как любимый человек с нехорошим выражением лица поднимает с земли топор. Кирилл больше ни секунды не сомневается: его Морковка – очень опасный вероломный тип. Он набрасывается на своего хрупкого возлюбленного и тащит в дом. Брусникин вырывается и пытается укрыться от него на чердаке, но разъяренный Казаринов настигает его и валит на пол.
– И вот в разгар этой сцены заявляюсь я, – Рыковой претило долго молчать. – И вижу, что Валерий Леонтьев словно в воду глядел!
– В смысле? – в один голос спросили Корикова и Пох.
– Каждый хочет любви: и солдат, и моряк. Каждый хочет иметь и невесту, и друга, – и Зинка громко рассмеялась.
– А дальнейшая судьба Казаринова… много ему грозит? – вспомнила Алина.
– Казаринов сегодня утром переведен в СИЗО. Три недели он провел в токсикоцентре, и, как говорят врачи, больше его жизни ничто не угрожает. Сейчас ему инкриминируют убийство Ульяны Кибильдит, покушение на убийство Зины. Обвинение в организации преступной группировки нам удалось снять – он действительно не подозревал о криминальном характере деятельности Брусникина.
– Но список репрессированных должен быть продолжен, – капризно выдала Рыкова. – Будет ли четвертован Гольцев? Когда состоится гильотинирование главы Эмскздравнадзора? Я чуть не стала жертвой их преступного бездействия!
– Гольцев ушел из «Аполло» по собственному желанию, а чиновник… видимо, у него оказались очень высокие покровители. Он переведен в Москву…
– Награда нашла своего героя!
– Не переживай, Зин. На низовую должность в Росздравнадзоре.
Алина сделала еще глоток и, наконец, спросила: