Няня в (не)приличную семью
Шрифт:
– Причем. Очень даже. Ты меня обманывал. И мне очень больно признать это. И страшно. Как ты сможешь выплачивать кредит, если ты не работаешь?!
– Я дал тебе слово, что выплачу, - горделиво выпятил грудь мой возлюбленный. Кажется, бывший.
– Постараюсь поверить.
Я вышла из машины, забыв про прощальный поцелуй, и с тяжелым сердцем поплелась в дом. Благо, уже скоро нужно будет укладывать Луковку, и у меня будет время все обдумать.
Как сказала Катерина и как я теперь убедилась сама, Илона, как гремучая змея, способна не только трещать, но и наносить смертельные укусы.
Как в случае с подругой. И, к сожалению, следующий укус предназначался мне.
Глава 19
Спасибо Луковке, информацию о Захаре мне удалось переварить. Ей постоянно нужно было что-то объяснять, рассказывать, так что в голове не оставалось места на терзашки. Герасиму Вяземский отменил учебную "повинность", пообещав устроить в кадетскую школу. И мы с Луковкой были вдвоём. Но странное дело, от Илоны мне не прилетело за чрезмерно теплое отношение к воспитаннице. Хотя я ожидала. Прилетело другое…
Мы обнаружили неподалеку контактный зоопарк, и Луковка чуть ли не каждый день тащила меня туда. Кормили морковкой
– Луковка! Девочка моя! Что с тобой? !- завопила я, лихорадочно тыча в " 112 " на телефоне.
– Але! Ребенку плохо!
– дозвонившись до оператора, чуть не заикаясь, начала было я объяснять проблему. Но не успела я договорить, как появилась Илона. Как черт из табакерки! Будто не занималась своими важными делами, а дежурила под дверью. Оценив ситуацию, она рявкнула на меня.
– В приличных семьях есть свои врачи. Которые приезжают в считанные минуты. А ты собралась полчаса переговариваться с тупыми операторами, потом полдня ждать приезда скорой. Ребенок тем временем умереть может! И тут же набрала кому-то.
– Лев Игнатьич! Приезжайте срочно. Кажется, наша нянька водила Лушеньку к кошкам, и у малышки началась сильнейшая аллергия.
– Аллергия?!
– изумлённо переспросила я.
– Откуда?!
– От верблюда!
– грубо оборвала она меня.
– Как?!
– недоуменно переспросила я. Утонув в панике, я не сразу сообразила, что верблюд не имел никакого отношения к такой реакции. Я кинулась к Луковке, не зная, как облегчить ее состояние.
– Ну раз аллергия, то должны быть в доме таблетки?! Так ведь?!
– Должны. Но их нет. Вот и у тебя мозги должны быть, а их нет! Иди отсюда! Чуть ребенка не угробила! Сейчас же звоню Прохору, пусть гонит тебя взашей! Это ж надо! Кусая губы, чтоб не разреветься, я погладила Луковку по головке.
– Потерпи, солнышко! Сейчас приедет доктор, и все пройдет! Малышка вцепилась в меня своими ручонками и прохрипела: - Не уходи, пожалуйста!
– Не уйду, детка!
– сквозь слёзы прошептала я.
– Кому сказала?! Немедленно выметайся отсюда!
– зашипела Илона. Я, наверно, достигла дна в своей панике и оттолкнувшись, начала выплывать. То есть включать мозги. И эта драная курица, которая обвинила меня в чем зря , разозлила конкретно. Ведь Луковка от испуга расплакалась, а это ещё усугубило ее состояние.
– Никуда я не уйду! Во-первых, не вы меня на работу принимали, и не вам меня прогонять! А во-вторых, ребенку плохо, и я ее не оставлю. Пока не приедет доктор. Мне показалось, что от моей наглости у Илоны повалил дым из ушей. Во всяком случае, она покраснела от негодования, но не признать мою правоту, не могла. Как разъяренная кошка, она фыркнула и, хлопнув дверью, вышла из комнаты.
– Ты моя хорошая! Я с тобой. Все будет хорошо! Луковка не отпускала мою руку, а я чувствовала себя настоящей преступницей. Ведь это я не уследила. Я должна была первым делом выяснить, как только поступила на работу, нет ли у малышки проблем со здоровьем. А я... Не выдержав напряжения, я всхлипнула. Но, к счастью, врач приехал действительно быстро.
А потом началось. Как черт на шайтан - арбе, примчался Вяземский. Луковка к этому времени спала после укола. Пятна на коже у нее заметно побледнели, дыхание выровнялось. Но болезненное выражение с личика так и не убралось. Резко распахнув дверь детской, он хотел было сразу наорать, но, увидев тихонько посапывающую дочь, обороты сбавил. Только ткнул в меня пальцем и знаком показал: "На выход" Разборки чинить на людях не стал и прошествовал в свой кабинет, а я перепуганным хвостиком заменила вслед за ним. В кабинете меня встретила змеиной ухмылкой Илона. Правда, тут же ее стёрла, нацепив на лицо маску скорбной добродетели.
– Прохор, я предупреждала, что добром это не кончится! Нельзя было потакать Лушиному капризу. Она выбрала эту особу в качестве подружки. А воспитывать и нести ответственность за ребёнка должен профессионал. Как бы ни хотелось девочке другого. Я считаю, что все-таки, для ее же безопасности, нужно отправить Лушу в пансионат. Где будут учитываться все особенности ребенка. И здоровья, и психики. Ты же понимаешь, что сейчас чуть не случилась беда?! А если б приступ начался там же, в этом дурацком зоопарке? Врачей нет, лекарств нет. Ребенок мог погибнуть! Илона говорила, как на сцене. С огромной долей патетики. Не хватало театральных жестов, чтоб сам Станиславский сказал: "Верю!" А я, успокоившись, что с Луковкой более –менее все в порядке, сильно засомневалась в своей вине. В отличие от Вяземского. Он придавил меня своим тяжёлым взглядом, будто прикидывая, какую часть от меня откусить. Потом переключился на Илону.
– Начнем с конца. Илона, почему в доме не оказалось таблеток?! Неужели у тебя так много обязанностей, что ты забыла купить жизненно необходимое лекарство?!
– Таблетки были просроченные, и я их выбросила. А новые не купила потому, что посчитала проблему решённой. Кошек у нас нет, приступов уже давно не было. Она пожала плечами, давая понять, что права на все сто.
– Я и подумать не могла, что эта девица потащит ее к кошкам. Хотя я сразу предупредила, что у Луши аллергия на их шерсть!
– Неправда!
– не выдержала я и встряла, не дожидаясь своей очереди на порку.
– Нет, вы это видели?! Она ещё имеет наглость заявлять, что ей не говорили!
– изображая возмущение, Илона вскочила с кресла и уперла руки в бока. Я снова растерялась. Думала, что враньё Захара меня закалило. Но нет. Снова горькая волна поднялась со дна души и обожгла ее. Непрошеные слёзы навернулись на глаза. Как можно вот так беззастенчиво врать в глаза?! Но похоже, она считает, что на войне все средства хороши. А то, что она объявляет войну всем, кто ей мешает, очевидно. Если от жены Вяземского избавилась в два счета, то что ей стоит растоптать меня? Вот сейчас мне дадут от ворот поворот, да ещё и с каким -нибудь волчьим билетом. Безумно стало жалко Луковку. Сейчас эта стерва дожмет папашу и будет единолично владеть им... Но казнь отсрочилась.
– Наверно, ты права. Но до осени, до интерната, не имеет смысла менять няню. Однако и такой проступок нельзя оставлять безнаказанным. Будет депремирование. Пятьдесят процентов оклада, - бесстрастно заявил Вяземский. Меня утопили, но напоследок я всё-таки попыталась защититься. Хотя судя по холодным молниям, которые метали его глаза, это было чревато последствиями.
– И что, Прохор Андреевич, мне даже слова не дадут сказать в свое оправдание?
– Оправдание всегда выглядит жалко, - припечатал он.
– Хорошо! Тогда я буду не оправдываться, а нападать! – не рассчитывая на справедливость, я все же предприняла отчаянную попытку добиться ее.
– Во-первых, Илона Эдуардовна, очевидно, в силу возраста не может держать все в памяти. Хотела сказать и не сказала. А у меня с памятью все в порядке! Мне показалось, что при упоминании о возрасте, Илона скрипнула зубами от ярости.
– А во-вторых, я не разрешаю Луковке гладить кошек. Потому что у них могут быть и глисты, и лишаи. И она меня слушается. Так что я не могу даже представить, что спровоцировало этот приступ.
– Совершенно очевидно, что аллерген вы нашли вне дома, так как дома это совершенно исключено. Потрудитесь признать свою неправоту, ибо ваше отрицание своей вины просто раздражает, - Вяземский походил на разозленного тигра, которому не терпится сожрать нахалку, но он пока сдерживается и только бьет хвостом.
– Вот Луковка проснется, у нее и спросите, трогала она кошек или нет! – привела я последний аргумент. Но Илона, этот нетитулованный чемпион по боям без правил, тут же нашла контраргумент.
– Луша, конечно же, подтвердит, что никого не трогала. Лишь бы выгородить свою любимицу, - стерва не выдержала и зло поджала губы.
– А вот тут уже вопрос к тебе. Почему девочка тянется к Марии, а не к тебе, растившей ее с пеленок? – Вяземский, похоже, вошел в раж, и ему уже было все равно, кого распекать. Хотя свою сожительницу опускать в присутствии прислуги… Ну такое себе…
Либо она его уже достала…Либо я должна еще больше забояться, видя как он чехвостит своих…
Но ни за что, ни про что отобранная половина зарплаты не давала успокоиться.
В запале я вообще хотела открыть ему глаза на цацу, рассказать о том, что драгоценная Илона и братец развели его, как лоха. Пусть Апрелька и не идеальная жена и мать, но решение он должен был принять сам. Без подставы.
Спасибо, чувство самосохранения меня остановило. Милые бранятся только тешатся, а я буду напоминанием его недальновидности. Илонка мне может устроить такую пакость, что не отмоешься. Можно не сомневаться в ее "профессионализме". А Вяземский... Кто-то сказал, что каждый народ заслуживает своего правителя. Так и каждый мужик заслуживает свою стерву, раз не хватает ума или желания с ней порвать. Но стремление восстановить справедливость влезло под кожу и застряло там. Главное, чтоб не высовывалось.
– Можете идти, Мария, - Вяземский соизволил отпустить меня. Я развернулась, чтоб поскорее смыться от них, но не выдержала и уже от двери ещё раз заявила: - Луковка ни к каким кошкам и близко не подходила. Вернувшись в комнату, я села на кровать к малышке. Вид, несмотря на купированный приступ, был болезненный. Я погладила ее по головке.
– Бедный ребенок! Мать -кукушка, отец - дятел, мачеха вообще ведьма. А нянька бестолковая курица, которая постоянно влипает куда-то. И это явно не варенье. И это не варенье опять прилетело. Заявилась Илона.
– Вы считаете, что сидя у постели ребенка, отрабатываете таким образом свою зарплату?! Съездите лучше в магазин, купите игрушку девочке. Ей сейчас нужны положительные эмоции. Вот карточка, - она протянула золотой пластиковый прямоугольничек.
Я вскинула на нее удивленный взгляд, пытаясь понять, что за акция невиданной щедрости. Однако лицо Илоны было бесстрастным, как маска.
– Илона Эдуардовна, я считаю, что Луша получит скорей отрицательные эмоции, когда проснется и не увидит меня.
– А я считаю, что у вас нет полномочий что-то считать. Делайте, как я велела. Не найдя других аргументов, она повысила голос, надеясь, что я сейчас подниму лапки кверху и запричитаю: "Боюсь! Боюсь!" Не знаю, чем бы кончилась наша перепалка, если б я не увидела, что Луковке опять стало хуже. Очевидно, действие лекарства закончилось.
– Мне кажется, доктора нужно вызывать снова, - не обращая внимания на шипение Илоны, забеспокоилась я.
– Вот-вот! Зови скорей Дениса и несите девочку на воздух. Надо здесь генеральную уборку сделать!
– Я сама донесу. Она же как пушинка! А вы позвоните своему Льву как там его! Пусть срочно приезает.
Удивительное дело! Но Илона даже не одернула меня - ведь я этой королевишне посмела указать, что делать! Подхватив малышку на руки, я двинулась к двери, которую Илона предусмотрительно открыла. Хотя не предусмотрела она другого, и ее коварный план рассыпался, как карточный домик. Я нос к носу столкнулась с Катериной, которая пришла узнать, как дела у Луковки.
– Теть Кать, Илона Эдуардовна велела сделать генеральную уборку в комнате Луши, - выпалила я.
– Конечно -конечно!
– тут же захлопотала эта домашняя фея.
– Я сама тут уберусь. Надо все уголки проверить, а Ксюша наша может чего упустить. Ужин готов, так что мне не в тягость. Чем закончился разговор, я не услышала. Но что последовало потом! Как говорили пираты: "Гром и молния!" Правда, самое главное - момент икс, я пропустила. Запыхавшись, я спустилась на первый этаж, где пришлось Луковку передать Денису. Он очень вовремя зашёл в дом. На улице ей заметно стало лучше, щёчки порозовели, дыхание выровнялось. И я облегчённо вздохнула. Тем более что Илона так и не вызвала доктора. Зато Вяземский вызвал всех. Что называется, протрубил общий сбор. К нам с Луковкой вышел самолично. Она как раз продрала глазки.
– Маш, мне так страшно было! Я не хочу болеть!
– обвив ручонками мою шею, шептала она. На бесстрастном лице Вяземского на мгновение появилось умильное выражение, но тут же исчезло, как иногда мелькает кусочек лазурного неба в разрывах мрачных туч.
– Луша, как ты себя чувствуешь?
– заботливо спросил он.
– Я в норме. Правда -правда!
– малышка для убедительности вытаращила глазки, все ещё напоминавшие глазки кролика-альбиноса.
– Ну тогда побудь с Олегом, можешь в шахматы с ним сыграть.
– А куда ты опять Машу забираешь?
– Луковка тут же насупилась, а я струхнула. Ничего хорошего из такого предложения выйти не могло. Тут же нарисовался шкафоподобный Олег, и стало понятно, что я должна следовать за Вяземским. Да уж...