Нью-Йорк
Шрифт:
– Ну, как оно прошло, Джеймс? – выжидающе улыбнулся отец. – Правда, Чарли тот еще тип? А как тебе понравился Сэм? Яблочко от яблоньки?
– Ну… – Джеймс оценил отцовское нетерпение. – Нет. По-моему, довольно смирный.
– Но был настроен дружески, я надеюсь. А ты?
– Да… Да, я тоже. – Он напрочь увяз, совершенно того не желая. Сдаться и признаться? Отец, наверное, выпорет его, но это не беда. Хуже то, что он разочаруется. Хоть бы отстал и не ругался!
– Значит, увидитесь снова? – с надеждой спросил отец.
– Пожалуй, да. Не беспокойся, отец, мы свидимся, если захотим.
– Вот молодцы!
– Ты только не трогай нас, отец.
– Да.
Отбрехался? Он не был в этом уверен. Он знал, что отец не часто видится с Чарли Уайтом, но они обязательно встретятся. Джеймс подумал, что будет лучше завтра же сходить к тому и сказать, что перепутал день, а дальше пообщаться с Сэмом. Так он преотлично заметет следы и все исправит. И Джеймсу почти удалось это сделать, но на другой день он так долго откладывал выход, что понял в итоге: увы, он опять опоздал. На следующий день история повторилась. На третий же он уже решил плюнуть на все, когда посреди улицы остановилась телега с намалеванным красным номером и коренастый возчик, с недельной щетиной и в тяжелом кожаном плаще, наклонился к нему и спросил:
– Не ты ли будешь Джеймс Мастер?
– Может быть. Кто спрашивает?
– Некто по имени Чарли Уайт. Я думал на днях, что ты заглянешь.
Вот он, шанс. Он мог сказать, что как раз и идет. Извиниться. Исправить все. Секундное дело. И почему же он этого не сделал? Потому что внезапно возникло внутреннее сопротивление всей канители, а может быть, глупый страх попасться. Он сам не понял, что это такое и почему, но тем не менее услышал, как сам говорит:
– Я ничего об этом не знаю, мистер Уайт. Чем могу быть полезен?
И это было сказано так вежливо, с голосом и выражением лица столь невинными, что Чарли Уайт купился.
– Ничего, молодой джентльмен. Ошибочка вышла. Я, видно, неправильно понял.
И он, хлестнув конягу, покатил прочь.
Жена оказалась права, подумал Чарли. Возбудив в нем надежды, заставив своего якобы друга почувствовать некоторую привязанность с его стороны, Мастер даже не потрудился поговорить с мальчиком. Лишь выставил его дураком перед Сэмом и унизил перед всем семейством. Он уже тяготился подчеркнутым молчанием жены. Он видел, что дети глядят на него со смесью жалости и насмешки. Возможно, Джон забыл или передумал. Независимо от причины ясно стало одно: бедняцкие чувства в итоге не принимались в расчет. Не было ни дружбы, ни уважения – ничего, кроме презрения со стороны богача. Другого объяснения не существовало. И с этого дня Джон Мастер, сам того не подозревая, обзавелся тайным врагом.
Джон Мастер не видел Чарли Уайта недели две. Однажды он спросил у Джеймса, общается ли тот с Сэмом, а Джеймс промямлил что-то уклончивое, и Джон свернул разговор. Но он все равно заглянул бы к Чарли, когда бы не мелкий инцидент.
Если тринадцатилетний Джеймс был несколько робок, то дочь Джона Сьюзен, которая была на три года старше и унаследовала от отца белокурые волосы и красоту вообще, уже превратилась в уверенную и привлекательную молодую особу, возбуждавшую интерес нью-йоркских мужчин. У Сьюзен был живой, покладистый нрав, но она уже точно знала, чего хотела: выйти замуж за человека с приличным имением в графстве Уэстчестер или Датчесс. А с ее внешностью и состоянием не было причины думать, что этому не бывать.
Поэтому, когда на обед явились два молодых ньюйоркца, оба выходца из Йеля, Мастер счел,
Все было бы славно, не зайди разговор об университетах.
Коль скоро в Массачусетсе имелся Гарвардский колледж, а Коннектикут не замедлил ответить Йелем, ньюйоркцы решили, что тоже должны обзавестись высшим учебным заведением. Так был основан Королевский колледж. Это было небольшое заведение в бедном районе города, где жил Чарли Уайт, – впрочем, оно дополнялось приятными садами, уходившими к реке Гудзон. Поскольку участок под колледж выделила церковь Троицы, приходской совет рассудил, что заведение должно быть англиканским, с чем согласился английский губернатор. Но это вызвало яростный вой в других церквях, особенно пресвитерианских.
Большинство зажиточных купцов вроде Мастера принадлежало к Англиканской церкви. Некоторые называли их Троицыной толпой. И да, эта Троицына толпа господствовала в ассамблее [24] и занимала большинство видных постов. Поэтому попытка захватить и новое учебное заведение была расценена прочими конгрегациями как чудовищный произвол. Пресвитерианцы назвали происходящее заговором. Даже беднота, которая мало интересовалась университетами, бурлила и осыпала проклятиями привилегированных англикан. Обстановка накалилась. Мастер считал, что вся история не стоит ломаного гроша. И компромисс был достигнут, но в городе остался неприятный осадок, и возмущение продолжало звучать.
24
Наименование законодательного органа (или его нижней палаты) в ряде штатов.
Молодые выпускники Йеля были пресвитерианцами. Дискуссия вышла жаркой. И эти юнцы дерзнули оскорбить его и обозвать губернаторским прихвостнем – в собственном доме! Он выгнал их вон, и Мерси со Сьюзен поддержали его. Но Джон Мастер еще несколько дней пребывал в раздражении и не находил себе места.
А коль скоро Чарли Уайт, которому могло и не быть никакого дела до университета, принадлежал к классу, который шельмовал англикан, Джон Мастер испытал внезапное и острое нежелание в ближайшее время встретиться с возчиком и его семьей. Это было абсолютно несправедливо, и вряд ли он сам это осознал. Но год подошел к концу, а он так и не навестил Чарли.
В Новый год Джон Мастер преподнес свой сюрприз. Он подготовил к нему постепенно.
– Знаешь, Мерси, – сказал он, – эти неприятные йельцы и сквернота на душе из-за университета заставили меня поразмыслить, и я не прочь на время уехать.
– Ну так и поживем за городом, – предложила жена. – Или можно, если хочешь, съездить к моей родне в Филадельфию.
– Правда, есть одна незадача, из-за которой мне туда нельзя, – продолжил он. – Меня беспокоят дела, которые мы ведем с Альбионами, потому что я знать не знаю этих людей.
Пять лет назад, когда старый лондонский агент его отца отошел от дел, тот порекомендовал Мастерам препоручить агентство фирме Альбионов. До сих пор это соглашение реализовывалось успешно, но их общение сводилось к переписке, а поскольку объем перевозок возрастал с каждым годом, Джон счел, что пора познакомиться с Альбионами лично и сравнить их фирму с другими торговыми домами.
– Чего же ты хочешь? – спросила Мерси.
– Я решил, – и тут его красивое лицо расплылось в ухмылке, – что лучше отправиться в Лондон. И задумался: вдруг ты захочешь поехать со мной?