Ньюгейтская невеста
Шрифт:
— Значит, будем болеть вместе. — Даруэнт улыбнулся и поцеловал горячие сухие губы. Подняв голову, он увидел, что Долли одновременно смеется и плачет. Месяцы в Ньюгейте, даже угроза виселицы показались ему мелочью. — Положи голову на подушку и не пытайся сесть. Что с тобой, Долли?
— Не знаю. Думаю, ничего страшного. — Она не разжимала объятий, внимательно разглядывая лицо Даруэнта. Ее мягкий голос с дикцией и грамотностью речи, доведенными до совершенства мистером Реймондом, исполняющим обязанности режиссера «Друри-Лейн», звучал невнятно. — Миссис Роли говорит, что это лихорадка.
Даруэнт гладил
— Я слышала, что тебя не... — Она хотела сказать «не повесят», но вздрогнула и не сумела окончить фразу. — Я не могла быть рядом с тобой. Боже, как я боялась!
— Успокойся, дорогая. Сейчас это не имеет значения.
— Потом кто-то сообщил, что тебя выпустили из тюрьмы. Я плакала от счастья... Нет, не целуй меня! — Но Долли обрадовалась, когда он ее не послушал.
— Все, что случилось со мной, уже в прошлом. Но где ты была все это время?
— Я не могу тебе рассказать, — прошептала Долли. — Я не рассказала даже миссис Роли. Но ты не должен думать... Ты знаешь, Дик, что до встречи с тобой у меня были другие мужчины. Я ничего от тебя не скрывала.
Даруэнт кивнул. Мужчин терзает ревность к прошлому, а женщин — к настоящему и будущему.
— Но с тех пор у меня не было никого, кроме тебя, и никогда не будет. — Долли улыбнулась и снова вздрогнула. — Помнишь, Дик, когда я видела тебя в прошлый раз?
— Еще бы!
— Я была в костюме леди Макдуф [56] , со стеклянными драгоценностями...
56
Леди Макдуф — персонаж трагедии У. Шекспира «Макбет».
Стеклянные драгоценности! Раз уж она упомянула Шекспира, то на Крэнборн-Элли есть ювелир по имени мистер Гамлет, который откроет для нее все свои сундуки, подумал Даруэнт, но ком в горле удержал его от напыщенной фразы.
— Я так и не сыграла эту роль, — засмеялась Долли.
— Почему?
— Они не решились доверить ее мне. Мистер Реймонд говорит, что у меня музыкальный голос и что я могла бы играть на фортепиано или клавесине. Но я не актриса, Дик!
— Успокойся, Долли.
Она устремила взгляд на балдахин кровати.
— Забавно! В жизни я веду себя естественно, а на сцене становлюсь деревянной. — На губах девушки снова мелькнула улыбка. — Помнишь тот вечер, когда я играла жену Брута [57] , и римская вилла выглядела настолько реальной, что я прислонилась к одной из колонн и упала вместе с ней? Или ночи, которые мы проводили в Воксхолл-Гарденз и когда мы смотрели фейерверк? Да и все наши ночи!
— Ложись, Долли. Сейчас я опущу твою голову на подушку.
Девушка повиновалась. Но когда она распрямила колени, Даруэнт увидел, как ее лицо исказила судорога боли. Он пожалел, что не позвонил в дверь каждого врача по пути сюда.
57
Брут Марк Юний (85-42 до н. э.) — один из убийц Юлия Цезаря. Его жена Порция — персонаж пьесы У. Шекспира «Юлий Цезарь».
— Тебе больно, Долли?
— Это ничего.
— Скоро здесь будет лучший хи... лучший врач в Лондоне. Но мы не можем и дальше обременять Роли. Они бедны, как Лазарь [58] . Я хочу забрать тебя...
Долли приподняла голову, как будто что-то смутно припомнив. Не глядя в лицо Даруэнту, она украдкой посмотрела на его одежду.
— Дик, откуда это...
— Дело в том, — виновато произнес он, проглотив комок в горле, — что я унаследовал кое-какие деньги. Поэтому я хочу тебя забрать...
58
Лазарь — нищий из евангельской притчи о нищем и богаче (Лука, 16: 19-31).
— Нет! — горячо воскликнула Долли, опершись на локоть. — Даже если ты получил сотню фунтов, я не...
— Я получил немного больше. Понимаешь...
— Я уже говорила тебе! — прервала Долли. — Я буду жить с тобой, как прежде, потому что люблю тебя. Но я ничего от тебя не возьму, кроме угощения. Я не стану принимать подарки. Это неправильно.
— Долли, дорогая, послушай меня...
Дабы продемонстрировать, что она не сердится, Долли улыбнулась. Ее глаза прояснились.
— Помнишь, как ты выиграл пари на пять фунтов и хотел отдать деньги мне? Я их не взяла, а ты так рассердился, что разорвал банкнот! — Она наморщила лоб. — Из-за чего было пари?
— Я забыл, Долли. Не помню ничего, кроме тебя.
— Какая же я глупая! — воскликнула Долли. — Это произошло в фехтовальной школе. Сын владельца компании по торговле золотыми слитками с Ломбард-стрит осмелился предложить тебе помериться силами на настоящих саблях... — Она внезапно отпрянула. — В чем дело, Дик? Ты посмотрел на меня так, словно ненавидишь меня!
— Не тебя, Долли.
— Тогда кого?
— Я думал о человеке по имени... Это не важно.
Страх, что она рассердила Дика, исчез из глаз Долли. Опираясь на локоть, бедняжка цеплялась за ускользающие воспоминания, словно опасаясь, что у нее нет будущего.
— Сын владельца компании сделал выпад, целясь острием тебе в грудь, но ты парировал, а потом срезал у него с головы локон и извинился. Я не боялась, Дик, так как знала — он не сможет даже прикоснуться к тебе.
Долли шевельнула коленом, и новый приступ боли вынудил ее беспомощно откинуться на подушку.
— Что с тобой, Долли? Где у тебя болит?
Девушка неуверенно приложила руку к правому боку и провела ею по животу.
— Болит, только когда я шевелю ногой. Это очень странно. У меня ноги как доски.
Даруэнт вскочил. Он привык во всем полагаться на своего адвоката и хотел позвать Малберри, но внезапно увидел, что тот уже здесь.
Мистер Малберри, со шляпой в руке, стоял в дверях вместе с супругами Роли. Даруэнт не сразу понял, почему у миссис Роли слезы на глазах, а ее супруг близок к проявлению аналогичных эмоций.
— Э-э, да вы ее расстроили! — Миссис Роли бросилась к кровати. В полумраке они едва различали лица друг друга, а маленькая комната была переполнена.
Изможденная, Долли погрузилась в дремоту. Даруэнт собирался заговорить, но мистер Малберри оборвал его: