Ньюкомы, жизнеописание одной весьма почтенной семьи (книга 2)
Шрифт:
Вся эта затея с выборами, от которой я тщетно пытался отговорить нашего доброго полковника, навлекши тем на себя его временную немилость, была явно не по сердцу Клайву; позднее он, как обычно, подчинился отцу, но сделал это с неохотой - что тоже было не в новинку и не принесло старику утешения. Томас Ньюком был огорчен малодушием сына, а малютка Рози, разумеется, посетовала на то, что ее муж так нерешителен. Он поехал с отцом на выборы, но по-прежнему был молчалив и бездеятелен. В течение всего путешествия Томас Ньюком видел перед собой мрачную физиономию сына и, покусывая ус, копил на сердце боль и обиду. Он отдал этому мальчику жизнь! Каких только планов не строил он для своего любимца, но тот лишь презрительно отметал их прочь. Полковнику и в голову не приходило, что и сам он за многое в ответе. Но ведь он делал для счастья сына все, что было ему по силам, и сколько еще в Англии юношей с такими возможностями, как этот капризный, балованный
– Если Парис не идет в бой, сэр, приходится воевать Приаму, - говорил полковник, провожая сына печальным взглядом.
Этот добрый старый Приам полагал свое дело правым и видел свой долг в том, чтобы обнажить за него меч. Так росло несогласие между Томасом Ньюкомом и его сыном Клайвом, и я вынужден с болью признать, что неправ был наш славный старик.
Полковник, как известно, считал, что руководствуется наилучшими побуждениями. Томас Ньюком - индийский банкир - вел войну против Барнса английского банкира. Тот напал без предупреждения, трусливо ударив из-за угла. У них были старые личные счеты, однако полковник лишь тогда открыл военные действия, когда дело перешло в область коммерции. Первым, разумеется, исподтишка начал Барнс, но дядя решил не спускать ему. Подобного же мнения держался и Джордж Уорингтон, который в ходе борьбы дяди с племянником был горячим приверженцем и помощником первого.
– Родственник, говоришь?!
– кричал Джордж.
– Да старик от этого родственника только и видел что подлости да подвохи! Барнсу стоило пошевелить пальцем, и наш мальчик обрел бы свое счастье. Если б представилась возможность, Барнс разорил бы дядюшку вместе с его банком! Нет, я за войну! За то, чтобы старик прошел в парламент. Конечно, он смыслит в политике не больше, чем я в танцевальном искусстве, но, ей-богу, там заседают еще пятьсот умников, которые знают ничуть не больше; а то, что там вместо отъявленного мошенника появится честный человек, уже само по себе чего-то да стоит.
Вероятно, Томас Ньюком, эсквайр, не разделял подобного мнения о своей политической компетенции и почитал себя вполне сведущим в этом деле. Он преважно рассуждал о нашей конституции, которой мы можем гордиться на зависть всему миру, и тут же поражал нас программой самых широких реформ или же вдруг по другому поводу высказывал какой-нибудь донельзя устаревший торийский принцип. Он стоял за всеобщее избирательное право; за то, чтобы бедняки меньше работали и больше получали; чтобы приходским священникам платили вдвойне или втройне против нынешнего, а епископам урезали доходы и изгнали их из палаты лордов. Но при этом он всем сердцем чтил нашу верхнюю палату и защищал права короны. Еще он был за то, чтобы избавить бедняков от налогов, а так как правительство нуждается в средствах, предлагал увеличить налоги с богатых. Все это он с большой серьезностью и воодушевлением изложил перед многолюдной толпой ньюкомцев, собравшихся в ратуше, под ликующие крики одобрения всех неголосующих и к немалому замешательству и смятению мистера Поттса из "Индепендента", который успел уже печатно объявить его поборником разумных и постепенных реформ.
Конечно, "Сентинел" со своей стороны охарактеризовал полковника Ньюкома как опасного радикала, сипая-республиканца, и прочее, прочее, вызвав тем искреннее негодование старика. Республиканец? Да он презирает самое это слово! Он готов умереть за свою монархиню и не раз проливал за нее кровь. Враг нашей возлюбленной церкви? Но он всей душой ее почитает и ненавидит римские суеверия. (Ирландцы в толпе принимаются улюлюкать.) Враг палаты лордов? Напротив, он видит в ней опору нашей конституции, а участие в ее деятельности считает заслуженной наградой для прославленных героев- моряков, воинов, ну и... правоведов. (Иронические возгласы.) Он с презрением отвергает гнусные нападки ополчившейся на него газеты; где это видано, вопрошает он, положив руку на сердце, чтобы истинный джентльмен, получивший офицерский патент ее величества, возымел преступное желание ниспровергнуть ее власть и нанести оскорбление короне?
После этой второй речи, произнесенной в ратуше, половина ньюкомцев утвердилась во мнении, что "Старина Том", как по-свойски звал его простой люд, - завзятый тори; между тем другая половина объявила его радикалом. Мистер Поттс попытался как-то согласовать противоречивые высказывания своего кандидата, что, наверно, стоило больших усилий даже этому даровитому редактору "Индепендента".
– Ничего-то мой старик в подобных делах не смыслит, - говорил со вздохом бедняга Клайв.
– Сострадание и доброта - вот вся его политика. Он готов вдвое
Итак, этот белоручка продолжал избегать предвыборной кутерьмы и упорно уклонялся от участия в собраниях, заседаниях и трактирных сборищах, на которые стекались сторонники его родителя.
^TГлава LXVIII^U
Письмо и примирение
От мисс Этель Ньюком к миссис Пенденнис.
"Дорогая моя Лора!
Я не писала Вам уже несколько недель. Слишком много было будничного и печального, чтобы писать об этом. Было и такое, о чем я не смогла бы не рассказать, взявшись за перо, и поэтому хорошо, что я молчала. Ибо, что толку возвращаться к прошлому? Лишь огорчать себя и Вас? Разве каждый день не приносит с собой столько дел и забот, заполняющих нашу жизнь? Воображаю, как напугала Вас моя маленькая крестница! Ведь Вы могли ее потерять, но господь милостив, и теперь она здорова. Я знаю, Вы с мужем не придаете значения тому, что малютку до ее болезни успели окрестить, но я придаю этому _огромное_ значение и радуюсь всем сердцем.
Не раздумал ли мистер Пенденнис выставлять свою кандидатуру на выборах? Я хотела бы избежать этого предмета, только как-то не получается. Вам, конечно, известно, кто выступает здесь на выборах против нас. Мой бедный дядюшка пользуется большой популярностью у низших классов. Он произносит перед ними путаные речи, над которыми смеется мой брат и его сторонники, однако народ рукоплещет ему. Только вчера я была свидетельницей того, как он говорил речь с балкона "Королевского Герба", и толпа внизу громогласно выражала ему свое одобрение. Еще до этого мы с ним однажды встретились. Он даже не остановился и не подал руки своей прежней любимице. Чего бы я только не дала за один его поцелуй, за одно ласковое слово, но он прошел мимо, едва поклонившись. Он, подобно многим, считает меня бессердечной и суетной, какой я в действительности была _когда-то_. Но Вам-то, милая Лора, известно, что я всегда нежно любила его и _продолжаю_ любить, хотя он теперь наш враг и открыто говорит везде про Барнса самые ужасные вещи, что Барнс Ньюком, сын моего отца и мой родной брат, - бесчестный человек. Конечно, мой брат эгоистичен, черств и суетен, и я молю бога об его исправлении, но он не бесчестен - нет! Слышать такое обвинение от того, кого любишь больше всех на свете, - это тяжкое испытание! Да смирит оно мою гордыню!
Видела я и кузена: сначала на публичной лекции бедняжки Барнса (он еще так смешался, заметив Клайва), а потом у доброй старушки Мейсон, которую я по-прежнему навещаю ради моего дядюшки. Бедная старушка почти совсем выжила из ума; она взяла нас обоих за руки и спросила, скоро ли наша свадьба? Я стала кричать ей в ухо, что у мистера Клайва дома есть жена, молодая и прелестная. Он рассмеялся каким-то неестественным смехом и отвернулся к окну. Он выглядит совсем больным - бледный и постаревший.
Я подробно расспрашивала его о жене, которую помню милой, прехорошенькой девушкой; она бывала у тетушки Хобсон вместе со своей менее приятной маменькой, по крайней мере, мне тогда так показалось. Он отвечал односложно и как будто хотел еще что-то сказать, но умолк. Мне было очень тяжело, и все-таки я рада, что повидала его. Я сказала, - кажется, не очень внятно, - что ссора между дядюшкой и Барнсом не должна влиять на его расположение ко мне и к маме, которые всегда его так любили. Когда я произнесла это слово, он опять горько засмеялся; и в третий раз он так же рассмеялся, когда я выразила надежду, что его супруга в полном здравии. Вы всегда неохотно говорите про миссис Ньюком. Боюсь, мой кузен с ней несчастлив. А ведь дядюшка так хотел этого брака! Вот еще один неудачный брак в нашей семье. Я рада, что вовремя остановилась и не совершила подобного греха. Я прилагаю все усилия к тому, чтобы исправить свой нрав, набираюсь опыта и знаний и стараюсь заменить мать моим бедным племянникам. Но Барнс никак не может простить мне моего отказа лорду Фаринтошу. Он все так те суетен, Лора! Однако не надо строго судить людей его типа: они всецело поглощены своими земными делами. Помню, в счастливейшие для меня дни юности, когда мы всей семьей путешествовали по Рейну, я частенько слышала, как Клайв и его друг, мистер Ридли, беседовали о природе, об искусстве, а мне тогда был недоступен смысл их речей. Но постепенно я научилась понимать их: мне помог в этом мой кузен; теперь я другими глазами гляжу на природу, на живопись, на цветы, и мне открыта их тайная красота, о которой я прежде и понятия не имела. А та сокровеннейшая из тайн, тайна другой жизни, иного и лучшего мира, - разве не сокрыта она от многих? Я молюсь о них, милая Лора, о всех моих родных и близких, чтобы для них воссиял свет истины, и милосердие божие оградило их от опасностей, таящихся в атом мраке.