Нюркин князь
Шрифт:
Пятачок — место такое, небольшой разъезд между поселками. Несколько контор, похожий на сарай магазин, открытый раз в месяц, когда им по спискам выдавали хлеб. Доска объявлений на обшарпанной стене. Направо — Волчья Балка, налево — Холодная, прямо — бараки. Дорога от станции, дорога к шахте, дорога на рудокомбинат…
Нюрка так спешила к пятачку, что испугала соседку. Тетя Шура, спозаранку копающаяся в своем огороде, выпрямилась и ойкнула:
— Нюрка? Сегодня десятое, я хлеб пропустила?
—
Какой сегодня особенный, солнечный день. И Шурин огород казался волшебным. И грязный их пятачок. И окна контор, составленные из кусков битого стекла.
Увезли рабочих на комбинат. Вернулась из шахты и разошлась по домам ночная смена. Со станции подъехали две телеги. Новый народ привезли на ненасытную шахту. Люди слезли, топтались, ошалело оглядывались, пока их “определяли”.
Нюрка чего-то ждала.
— А с этим что делать? — спросил возница у начальства.
— А хто у тебя залышився? Трупак? Пошукай его документ и вези в…
— Вроде еще живой, — возница обшаривал кого-то на дне телеги.
— Вот морока. Ну вези. По дороге помрет. А нам тут заразы нэ трэба.
— Что, я его живым закапывать буду? — проворчал возница. — Подкинули ж мне такого на станции.
— А давайте его к нам, — подошла к телеге Нюрка, волнуясь.
— Точно, — обрадовался возница. — Помрет — туда ему и дорога. Оклемается — будет вам постоялец, твои давно собирались взять.
— Ты, дивчина, из которой хаты? — засуетилось начальство. — Из шестой? А ну распишись мне тут.
— Зря затеялись, — сплюнул второй возница. — Он не жилец. Окочурится еще по дороге к дому. Будут вам хлопоты. А мы привычные. Отвезли б и закопали.
— Ничего, — первый “привычным” не был, по болезни перешел недавно на легкую работу, — тут недалеко, пусть забирает. Авось оклемается.
Нюрка шла рядом с телегой, внутри все ликовало, непонятно с чего. Ненормальная она! Взяла какого-то чужого человека, не взглянув даже на него. Ой, что мать скажет!
— Господи, нам только тифозных в доме не хватало, — всплеснула руками мать, — ну ладно, заносите скорее.
Нюрка подходила время от времени и с непонятным наслаждением вглядывалась в незнакомое лицо. Нос крупный, прямой. Кудри темные. Бровастый. Глаза, когда откроет, густого карего цвета. Родинка под левым ухом на шее.
Откуда Нюрка его уже знает?
К вечеру пришел отец. Уставился с недоумением на гостя.
— Нюрка вот пожалела, — развела руками мать.
— Кто таков?
Женщины пожали плечами.
— Цыган, что ли? — нахмурился отец, встретив взгляд карих глаз.
— Кто ж его знает. Еще не приходил в себя, —
Отец поднял из вороха одежды незнакомца, приготовленной к завтрашней стирке, пиджак. Городской, щегольской, горчичного цвета. Прощупал его.
— О! — осветилось его лицо.
Вспорол прокладку толстого шва. В слоях ткани нашлись две серые крупные монеты. Нюрка разглядела на одной скачущего на мускулистом коне короля в тяжелых латах.
Отец задумчиво покрутил монеты в руках. Он таких не видел. Попробовал на зуб.
— Серебро, — сказал удовлетворенно, попытался разобрать незнакомую надпись.
— Лях он, что ли, или литвовин?
Поглядел на парня.
— Как бы не цыган, — заключил. — А деньги украл. А уж как спрятал хорошо!
— Ой, очнется, обворует и сбежит, — огорчилась мать.
— Нет, — с убеждением сказала Нюрка. — Он не мог своровать!
Больше отец ничего не нашел в одежде приблудного. Монеты оставил на краю стола.
Парень открыл глаза, Нюрке показалось, что он смотрит на нее, как будто знает, узнал. Она улыбнулась. Он улыбнулся и заснул.
Нюрка от этой его улыбки легла спать абсолютно счастливой. Она будто согрелась после того, как долго-долго мерзла.
Утром подскочила стирать. Так приятно было брать в руки его одежду. Штаны добротные, но по цвету совсем не для такого пиджака. Нюрка на всякий случай еще раз ощупала этот пиджак. Не намочить бы какой важный документ. Что-то ее смутило, она распорола воротник. В картоне, придающем форму, Нюрка нашла фотографию.
Настоящую фотокарточку она один раз уже видела. У дяди Мыколы висела, прибитая гвоздем к стенке. Кто-то из родственников передал ему через вездесущих цыган. Наверно, что-то еще было, но разве цыгане отдадут какую стоящую вещь. Дядя Мыкола показал соседям изображение четырех хлопцев и девушки и повесил у себя на видном месте.
— Может, не надо? Спрячь, — спросил кто-то из мужиков.
— Пускай. Браты и сэстра.
Мужики перекрестились на пустой угол. Нюрка тогда поняла, что людей с фотографии уже нет в живых.
С кусочка картона смотрела на Нюрку барышня. Вся такая городская, в нарядном платье, беленькая, с завитыми локонками. На шее у нее была ленточка с камушком. Кружева. Чисто королевна.
Но… как же так? У него есть, нет, не жена, Нюрка была в этом уверена, невеста? Может, это сестра, правда, беленькая…
Нюрка перевернула карточку. Незнакомые слова латинскими буквами. Пририсовано сердечко и голубок. Какие тут сомнения.
— Что ты там? — крикнула мать.