Нюрнбергский процесс глазами психолога
Шрифт:
— Ну, об этом у меня тоже есть что сказать, и предостаточно.
— А об ужасах и бесчинствах?
Геринг опустил глаза.
— Скажу только, что я, не воспринимая всерьез всякого рода слухи, не считал необходимым перепроверять их!
Последние слова он проглотил. Я зачитал Герингу некоторые из заголовков сегодняшних газет, после чего, как и было предусмотрено, направил его на встречу с адвокатом, ожидавшим своего подзащитного внизу.
Обедавшие в других помещениях обвиняемые были настроены довольно благосклонно к выступлению Геринга. Даже Шахт заявил, что все сказанное Герингом, за исключением попытки оправдать антисемитизм, верно. Дениц высказал
— Таким он был когда-то, — констатировал Папен, — когда ему еще не изменил разум. Это ведь ему принадлежит фраза: «Кроме своей обаятельной внешности Папен ничего партии не дал». Я заявлю суду, что не только ничего не дал партии, но даже пытался вообще устранить ее.
Фриче считал, что Геринг в точности описал первые годы существования партии, и он, Фриче, непременно сошлется на мысли, высказанные Герингом, когда настанет его очередь защищаться.
Ширах не скрывал, что речь Геринга вызвала у него сильное сердцебиение — так она его взволновала. Я сообщил ему, что это было заметно даже со стороны — Ширах сидел, непрерывно сглатывая и отрыгивая воздух, как человек, у которого пошаливает желудок.
Гесс заявил, что понял, что попытался разъяснить Геринг. Но уследить за речью мог с трудом, поскольку сосредоточиться для него — мука. В конечном итоге он не запомнил ничего из сказанного Герингом.
Розенберг и Йодль в общем и целом согласились с Герингом, однако выразили бы его мысли несколько по-иному. Розенберг попытался развернуть целый доклад на тему расы, культуры и жизненного пространства, взяв на сей раз на вооружение тезис о стремлении китайцев осесть в Австралии…
Когда после обеда все обвиняемые заняли места на скамье подсудимых, Дёниц отметил:
— Биддл всегда очень внимателен. Видно, что он приглядывается и к оборотной стороне медали. Хотелось бы мне познакомиться с ним поближе по завершении процесса.
Послеобеденное заседание.
Геринг охарактеризовал свою роль во время чехословацких событий, а также норвежской и польской кампаний, среди прочего отметив, что независимость суждений — нечто немыслимое в среде высшего командного состава. «Возможно, именно такой принцип — спросить каждого отдельного солдата, не хочется ли ему домой — и помог бы избежать войн в будущем. Вполне возможно, но не в фюрерском государстве, вот что мне хотелось бы подчеркнуть особо. В каждом государстве мира существует абсолютно четко выраженная военная формулировка».
Во время обеденного перерыва Дёниц подбадривал Геринга, заявив ему, что бывший рейхсмаршал своим поведением и тоном высказываний являл собой «пример чести и достоинства», чем и «пристыдил» обвинение.
Геринг огляделся.
— Да, я был действительно рад раз и навсегда привязать понятие честности к Чехословакии.[18]
Дёниц вновь повторил свои слова в целях окончательного разъяснения своей точки зрения — обвинение пристыжено честью и достоинством.
— И моей цепкой памятью, — уже поднимаясь с места и направляясь к свидетельской стойке, добавил Геринг, наградив Гесса презрительным взглядом.
Кто-то полюбопытствовал у Гесса, действительно ли тот испытывал затруднения при попытках вспомнить те или иные обстоятельства. Гесс ответил, что да, испытывал. Ему пожелали заставить себя вспомнить.
— Я бы и рад, только вот не получается, — едва слышно вздохнул Гесс.
Тюрьма. Вечер
Камера Геринга.
— Да, довольно утомительно, — признался он. — И я выжму из памяти все. Они удивятся, что я записал для себя всего несколько опорных слов, чтобы не сбиться. Что до Гесса, должен сказать, вы меня победили. Его память действительно пострадала. Пару недель назад он даже признался мне, что его памяти пришел конец еще в Англии, и здесь он не прикидывался — все в точности так, как вы говорили. Я не сомневаюсь, что он еще устроит здесь настоящий спектакль, когда очередь дойдет до него!
15 марта. Геринг и Гиммлер
Обеденный перерыв. С утра Геринг покинул свою камеру несколько раньше — ему предстояла встреча со своим адвокатом доктором Штамером. Беседа обвиняемого с защитником проходила под контролем охраны.[19] Доктор Штамер желал знать, следовало ли ему упоминать о встречах или установлении контактов с Гиммлером. Геринг энергично протестовал.
— Нет, нет, слава Богу, пока что до этого не докопались — ничего не желаю об этом слышать.
Геринг упомянул о своей перепалке с Розенбергом, который явно желал услышать от Геринга больше по вопросу об антисемитизме и конфискации культурных ценностей.
— Я посоветовал ему самому об этом рассказать; а мне в это нелегкое для меня время неплохо подумать бы и о себе.
В отношении судей Геринг высказал следующее: судья Лоуренс успел за этот процесс притомиться, ему пора возвращаться в Лондон пить виски. Судью Паркера он считал человеком разумным и джентльменом, Геринг даже удостоил его благодарственного взора, покидая сегодня зал заседаний.
В отношении проводимой Гитлером политики Геринг повторил, что Гитлер пытался заполучить все слишком быстро; он пытался за какой-то десяток лет завладеть тем, на что и столетия не хватило бы, ибо опасался, что у его преемника не будет присущей ему выдержки и энергии для воплощения в жизнь его планов. По мнению Геринга, проблему Данцигского коридора, например, вполне можно было решить и мирным путем, прояви Гитлер чуточку больше терпения.
Послеобеденное заседание.
Геринг попытался «объяснить», чем были нападение на Югославию и воздушные налеты на Варшаву, Роттердам и Ковентри. Признав, что планы нападения на Россию стали известны ему еще осенью 1940 года, он тем не менее склонял Гитлера перенести сроки нападения, привязав их к атаке Гибралтара, после чего следовало попытаться натравить Россию на Англию.
16–17 марта. Тюрьма. Выходные дни
Камера Франка. Отношения Франка и Геринга переживали позитивную фазу.
— Что мне нравится в Геринге, так это его готовность взять на себя ответственность за все, что он делал. Конечно, обо всех этих картинах ему говорить не хочется, ха-ха-ха! Он всеми способами старается обойти эту тему. Я ему из Полыни ни одной не выслал… Вот будет интересно, когда Джексон подвергнет его перекрестному допросу. Ха-ха! Представитель западной демократии и Геринг, этот «ценитель эпохи Возрождения». Но все же, надо отдать ему должное, как он держится! Эх, если бы он всегда был таким! Сегодня я в шутку сказал ему: «Очень жаль, что вас пару лет назад не упекли на годик в тюрьму!» Ха-ха! — Франк то и дело истерически похохатывал — нечто новое в его манере говорить. — Ха-ха! Наконец-то Геринг добился, чего хотел — он выступает в статусе оратора № 1 за национал-социализм и за то, что от него осталось. Ха-ха-ха! Ха-ха-ха!