NZ /набор землянина/

Демченко Оксана Б.

— Здесь зона связи, — повторил носитель.

— То, чем по своей личной доброй воле намерен поделиться габнор, имеет высочайшую ценность, — монотонно выговорил Игль. — Он не намерен доверять это посреднику. Тем более посреднику без статуса. Мы отбываем.

— Отсчёт начат, десять щелчков до свёртки гита, — сообщил Тиль.

Носитель у стены дёрнулся и присел, после второго щелчка жвал снова дёрнулся. Третий звук удара жвал бросил его на все восемь лап и придал бегу феноменальное ускорение. К седьмому щелчку носитель вернулся.

— Габнор с охраной может проследовать в первый контур структуры. — Сообщил немного дрожащим голосом этот гонец высочайшего Огги.

— Благодарим за содействие и понимание, — сразу ответил Игль.

Оба круга солдат охраны слаженно, общим движением, разомкнули кольца и создали проход. Уильям ощутил, как лапы Юффа и Хума бережно охватывают

предплечья. Людей снова несли. И дело даже не в скорости движения обережников. Отданные Иглем знания прямо указывали: ки-дрюки рюкла законников воспринимают самостоятельно движущегося человека, как нарушителя режима безопасности. Глубоко в складках мозга осторожно шевельнулся намёк на чужую мысль. Игль советовал быть начеку. Группа втянулась в кромешно чёрный туннель. Уильям ощутил себя глухим, слепым, ничтожным — и к тому же безнадёжно вязнущим во мраке. Движение не создавало шума, не порождало эхо. Сознание требовало: закрой глаза! Так можно себя отгородить от агрессии мрака. Такой внятной — хоть кричи и пали из всего оружия, какое есть в костюме… Как палил паникёр пулемётчик в давней первой жизни капрала Уэйна.

Уильям заставил себя дышать ровно и упрямо не закрыл глаза. Расслабил пальцы рук. Ладони. Мысленно уставился в центр свода черепа, как однажды учил Игль, ехидно обещая сделать из друга телепата. Тьма сперва молчала и теснила сознание, подобная резиновой массе, неуёмная. Затем стало чуть легче. Наконец, наметились отчётливые изменения, даже спина малость согрелась, чтобы немедленно быть ободранной об айсберг новой жути. Вне черепа, вне костюма, вне всего, что причастно к габнору — там был не мёртвый корабль. Там дышало и трепетало нечто безмерно большое и наделённое разумом, плотью. Оно было нечеловеческим, оно отторгало инородное просто потому, что прежде не встречало в себе подобного. Оно полагало любых гостей — опасной занозой. А этих, нынешних — гнойной, ядовитой иглой, вонзённой в тело и причиняющей острую боль. Тьма не желала пугать — она сама была концентрированным страхом перед неведомым…

— У нас одно пространство, — шёпотом утешил Уильям и тьму, и себя самого. — Оно огромно. Нам хватит места. Мы скоро уйдём.

Тьма дрогнула и отодвинулась. Общаться здешнее сознание не находило возможным и допустимым.

Бесконечный туннель резко оборвался, будто разрубленный ножом сине-стального света. Веки сомкнулись и не успели: глаза вспыхнули болью. Смаргивая слезы и одними губами шепча ругательства в адрес хозяев-нелюдей, Уильям снова переключился на обзор через костюм.

Новый зал оказался больше прежнего. Он вместил три круга стражи высочайшего Огги. У дальней стены опять ждал носитель, на сей раз — при витом верёвочном пояске.

— Здесь прямой компакт-портатор, подарок будет передан адресату, — сообщил высокий носитель. — Габнор, прежде передачи я обязан спросить: каковы ваши мотивы? Если мы верно понимаем, дар редкий. Действительно редкий.

— Уникальный, — прежним голосом робота сказал Игль, жестом запретив другу отвечать самостоятельно. — Корпус наладил контакт с мультипространственным древним известного вам условного имени. Это была работа многих телепатов и эмпатов. Означенный древний всегда решает сам, с кем общаться и когда по итогам беседы взимать плату, а когда — вносить её. Я говорю эти слова, хотя они уже тайна корпуса. Я говорю их, потому что в нынешнем поколении я один из тех телепатов, с кем беседовал древний и кто выжил после беседы. Таких нас сейчас всего пять. Габнор Уильям общался с древним, первый раз я был его… проводником. Вы, безусловно, знаете, что три цикла назад один из высоких носителей рядом уступок и компромиссов добился передачи послания через человека. В недавнем разговоре один на один древний высказал габнору ответ на прошение вашей расы. Он сообщил, что готов к беседе с инсектом. Были указаны вводные. В моем понимании три высочайших и семь высоких соответствуют запросу. Все они ки-дрюки. В моем понимании такое устройство их сознания делает контакт крайне опасным для ментального здоровья. Со всем уважением я вынужден, как проводник габнора Уильяма, отказать ему в его намерении передать подарок без полного моего пояснения. Не мне судить древних и не мне решать, когда и в чем они правы. Но без настройки от проводника подарок я полагаю смертоносным.

Повисла тишина. Высокий носитель стоял, вытянувшись в вертикальную линию. Все его неустойчивое, паралитическое равновесие кричало в голос о шоке и отчаянии неготовности справиться с ситуацией. Солдаты Огги по-своему поняли тишину и стали медленно сжимать кольцо. Тиль чуть ниже припал на лапах. Юфф сместился, надёжнее перекрывая внешнюю зону

и защищая своего человека. Хум вытянулся вертикально, с отчётливой угрозой вздыбив все чувствительные волоски на голове. Обережники Игля парой повторили движения, как безупречное зеркальное отражение Юффа и Хума.

Тьма медленно надавила, удушая равномерный свет в зале более и более.

— Не приемлемо, — тихо, но внятно прошелестело сверху. — Уходите.

— Дайте ответ официально, — упёрся Игль.

Он позволили себе выказать раздражение и сбросил с плеча лапу обережника, отказываясь от защиты. Шагнул вперёд и начал что-то нудно, протокольно вещать… Уильям не слышал. Он едва стоял на ногах, раздавленный ощущением угрозы и отравленный неуместным, немыслимым тут, запахом. Таким знакомым, что захотелось сказать вслух, чтобы самому послушать, как звучит слово.

— Бенз…

Договаривал Уильям по инерции, уже не слыша себя. Едва прозвучало зудящее «з», Тиль взвился метров на десять — и зал будто лопнул по шву, взорванный светом, грохотом. Объем недавно спокойного воздуха вмиг нашпиговали бессчётные росчерки вспышек, иглы длинных лучей, мелкие кометы взрывов и огромные диски сияния, режущего все и вся.

Сознание включилось быстро, тело начало исполнять должное и того скорее. Уильям поймал тряпичное, расслабленное тело Игля, бросил на плечо и помчался напролом, позволяя костюму принимать решения любого уровня полномочий по поводу любых целей, независимо от их статуса и разумности. Слева и справа синхронно двигались Юфф и Хум. Вторая пара обережников прикрывала тылы. Тиля не было видно, зато слышал его, наверное, сам Огга: такого грохота этот корабль-планета не знавал со дня создания. Заноза, которой опасалась загадочная тьма, оказалась воистину ядовита. Уильям бежал, перепрыгивая расплющенные тела солдат, подныривая под низкие арки чего-то подобного толстым кабелям, протискиваясь в щели каменных узостей. Он мчался наугад: едва прозвучали кодовые звуки, в мозгу раскрылся потайной карман и оттуда, как черт из коробки, выпрыгнул «погонщик». Заранее созданный Иглем сложный фантом сознания, способный реагировать быстрее габнора и превосходно знающий тактический план. Простой, как молоток. Если Игль прав, то и безотказный ровно как молоток…

«Системой» дрюккели корабля называли огромную сеть лабиринтов, пронизывающую кору планеты-корабля на много километров вглубь. Полного плана системы не знал ни один солдат. Высокие носители, и те имели доступ лишь к оговорённым для каждого зонам ответственности и маршрутам. Кое-где перемещение происходило лишь локальным портатором, вполне безопасным на малых дистанциях.

Тиль в прыжке поднялся к самому куполу зала и расплавил часть контрольных модулей, прицельно расстрелял механизмы ворот — и солдаты Огги не смогли получить быструю помощь из резерва, ожидавшего команды в тоннелях. Затем Тиль оставил на своём месте двойника-обманку и метнулся к высокому носителю, пользуясь сумятицей. В двойника старательно палили все солдаты охраны: это тоже просчитал Игль, заранее уточнивший уровень интеллекта здешних охранных рюклов… Как много раз в давнюю войну, дрюккели были сильнее, быстрее и имели несравнимо более высокую живучесть. Но их атипичность оставалась близка к нулю, что решало бой до начала — если враг предлагал нестандартный ход. Солдаты Огги ждали прорыва к поверхности. Но группа психов упрямо вгрызалась в недра корабля, оставляя за собой обвалы, огненные ловушки и разрушенные контрольные узлы.

Уильям мчался вслепую, лишённый привычного зрения стараниями того чёртика, что сейчас сидел в его голове. Габнор не спотыкался и не сомневался. На плече тряпкой висел беспамятный Игль. Телепат, который не поскупился и поставил свою жизнь против большой войны… Автора второй ставки большой игры Уильям не знал, но подозревал, что искать говнюка надо в рядах многочисленного змеёвника — империума. Голова Игля безвольно моталась, Уильям старался придерживать её по возможности бережно. Но собственное сознание едва слушалось, оно было оглушено и слабело. Зато росла, пожирала мозг тьма, и была она жутче и чернее мрака лабиринтов корабля Огги. Внутренняя тьма — холодная, спокойная, всезнающая. Она одна понимала без ошибок и промедлений, куда надо свернуть. Число коридоров ветвления не имело значения. Направление, узость, внезапные преграды — тем более. Уильям Вэйн, оболочка, заполненная тьмой, нацелился и пёр вперёд. Осколок сознания Игля — азартный черт в голове габнора — жаждал пройти через систему безопасности и вгрызться в недра огромного чужого мира сколь угодно глубоко. Да хоть насквозь проткнуть! Это ведь не игра. Это последняя и вполне отчаянная попытка добиться права быть услышанным тем, кто не готов слушать людей и, тем более, — тэев.