О богах, шакалах и детях

Жукова Юлия Борисовна

Исходно я всего лишь собиралась сделать ему подробный массаж всего тела в сопровождении ласки, а потом попробовать какую-нибудь новую позу, подходящую нам по габаритам, но по ходу так увлеклась… В общем, сама и не заметила, как всё закончилось пурпурной дымкой, причём меня настолько пёрло от доставления ему удовольствия, что я сама себя довела до пика, чего не случалось уже много лет. Но он же такой потрясающе чувствительный, отзывается всем телом на каждое прикосновение, и так трогательно дышит, и на груди у него выступают капельки пота просто от

того, что я массирую ему внутреннюю сторону бедра, и этот его запах, такой родной и домашний, и огромные мускулы, скользящие под кожей, когда он приподнимается, ища ласки, его волосы, блестящие, скользкие, налипшие на лоб, боже — а лучше боги, эти, которые тут всем заправляют, — ну до чего же он красивый!!! И это уже у меня мутнеет в глазах.

Я падаю на него сверху, чтобы чувствовать, как восстанавливается его дыхание. Целую, и он не сразу отвечает на поцелуй — то ли ещё не пришёл в себя, то ли и правда сознание потерял на пару секунд, кто знает… Стаскиваю с него повязку, проверить — нет, ничего, моргает, правда, взгляд расфокусированный совершенно.

— Мхм… — говорит мой дорогой, потягивая за ремень, чтобы освободить руки. Окно жалобно трещит.

— Не дёргай! — хохочу я, вскакивая, чтобы расстегнуть пряжку. К счастью, Азамат слушается, а то пришлось бы нам ночевать в гостиной. Руки он так и роняет на подушку над головой, и мне приходится их перекладывать, а то ведь затекут в таком положении.

— Что это было? — спрашивает он сонно с блаженной улыбкой.

— Если расскажу, интрига пропадёт, — ухмыляюсь я.

— Тоже верно, — покладисто кивает Азамат, с трудом удерживая тяжёлые веки открытыми. — Надо в душ, да?

— Да неплохо бы, — я оглядываю результат своих трудов. — И покрывало поменять…

Азамат с видимым усилием поднимается с кровати — это при его-то ловкости и энергии — и покорно топает в душ, прихватив меня по дороге за плечи. В кабинке он садится на пол и обнимает меня за ноги, пока я мылю и споласкиваю нас обоих.

— Знаешь, меня часто спрашивают… — произносит он медленно, — как у нас с тобой всё происходит. Я не отвечаю, потому что не их дело, обсуждать постельные привычки женщины с другими мужчинами — низко и гнусно. Но иной раз так и хочется сказать какому-нибудь красавцу, мол, твоя жена тебя, небось, и руками не трогает, не то что…

Он замолкает и целует меня в бедро. Я иногда задумывалась, обсуждает ли Азамат меня со своими друзьями, но меня это не сильно беспокоило: я была вполне уверена, что ничего плохого он не скажет. Однако он, как всегда, оказался ещё благороднее.

— Погоди, — говорю, — вот Эсарнай переведёт фильмы-то, тут все и осознают, что я с тобой делаю в свободное от работы время.

Азамат молчит некоторое время, потом начинает смеяться.

— Ах вот чего ты взялась искоренять во мне стыдливость… Да-а, я хочу посмотреть на некоторые лица, когда они поймут… Лиза, ты знаешь, я много думал и пришёл к выводу, что в моём языке нет слов, чтобы выразить, что я чувствую к тебе.

— Я

знаю, меня ещё в колледже предупреждали. Вставай, пошли в кроватку.

Он вздымается, как горный великан, уперевшись руками в стенки душевой, с волос по всему телу текут ручейки. Он собирает пряди вместе и выжимает их, так что они скручиваются и выгибаются, как снятая с дерева лиана. Мы наскоро вытираемся и заползаем под одеяло. Сдёрнутое покрывало кучей валяется рядом, с ним можно разобраться потом.

— Научи меня, — говорит Азамат, придвигаясь ко мне поближе, — как об этом говорят в твоём языке?

— Я люблю тебя, — сообщаю я, не очень твёрдо понимая, это справочная информация или декларация чувств.

— Я люблю тебя, — повторяет он старательно. — Лю-у-у-блю-у-у. Какое нежное слово. У нас есть одна ночная птица, которая так кричит, грустно и трогательно.

Он ещё пару раз перекатывает понравившееся слово на языке, потом берёт моё лицо в руки и, внимательно глядя мне в глаза, осторожно выводит:

— Я люблю тебя.

— Я тебя тоже, — улыбаюсь я.

Глава 21

Завтрак Азамат приносит мне в постель, как в старые добрые времена.

— Я смотрю, тебе вчера понравилось, — сонно хмыкаю я.

— Конечно, понравилось, — бодро отзывается он, деловито размешивая мне сахар в кофе. Такой муж мне нравится существенно больше, чем то, что бродило по дворцу последнюю пару недель с невидящим взглядом. Протягиваю руку и глажу его по щеке — она ещё бугристая, но уже почти нормального цвета. Азамат целует мою руку.

— Ты сегодня в хорошем настроении, — замечаю я.

— Я последовал твоему совету, — улыбается он, подавая мне чашку. — Попросил Кира помочь. Это и правда творит чудеса: он немедленно стал вести себя нормально.

— А к чему ты его припахал? — интересуюсь, кроша на одеяло печеньем. Всё равно сногдя всё стирать, можно и помусорить.

— Готовить завтрак Алэку. Мне мать рассказала несколько отличных рецептов такого пюре, как ты с Гарнета заказываешь. Алэк уплетает за обе щеки!

Я с трудом проглатываю печенье.

— Ты не мог бы показать мне эти рецепты прежде, чем проверять их на ребёнке? И, надеюсь, ты проследил за Киром, когда он готовил?

Волосы Азамата резко становятся пышнее — как будто хотят встать дыбом, но не могут из-за длины.

— Лиза! Ты что! Кир не причинит вреда Алэку, как ты можешь такое предполагать?!

Ясно. Уровень адекватности: ноль целых, хрен десятых.

— Я не имела в виду нарочно, — поясняю по слогам. — У Кира представления о санитарии даже по твоим меркам дикие. Применительно к целительству он, кажется, уразумел, что к чему, но на еду это вряд ли перенёс.

— А… — муж немного теряется. — Извини, я тебя неправильно понял.