О чем молчат камни?
Шрифт:
Большими шагами мужчина вошёл в дом, по пути кивая встречающим его домочадцам и почти не обращая на них внимания, будто отсутствовал всего несколько часов и не намерен тратить время на приветствия и пустые разговоры. А они, замерев, выстроились вдоль стен у входа, преданно ожидая своего властелина. Маша вместе с другими выстроилась и ожидала. Её захлёстывало любопытство, ведь о нём было столько разговоров, его так ждали и, похоже, соскучились все жители дома. Вокруг его образа витала тайна, сложившаяся из недосказанных слов и намёков.
– Марго, загляни ко мне через десять минут, – обронил он на ходу и скрылся в кабинете. Только
Мария смотрела во все глаза, пытаясь прочитать что-нибудь во взглядах остальных присутствующих, которые, конечно же, собрались всем скопом, чтобы встретить и поприветствовать хозяина дома. «Не в духе», – одними губами беззвучно подала ей сигнал Оксана и скрылась в недрах своей кухни, широко распахнув дверь и тут же закрыв ее. Сразу же потянуло такими божественными запахами, что у Маши почти потекли слюнки.
Все остальные так же тихо и незаметно растворились в пространстве дома, благо его размеры это позволяли. Народ занялся своими делами, и никому не было до неё дела. В просторном, начищенном и сверкающем холле она осталась стоять одна. Жгучее любопытство, клокочущее у Маши в груди, так и осталось неудовлетворённым, ответов она не получила, а вопросов стало ещё больше, дедукция подвела, и великий сыщик в её лице потерпел фиаско. А ведь она так надеялась, что, увидев виновника этой суеты последних дней, разгадает все загадки. Что за загадки она и сама толком не могла сформулировать, но то, что они были – это непреложный факт.
Впервые за последние дни, она осталась без дела и страшно заскучала, не зная, куда себя применить. Постаралась засмотреться в огромное блестящее окно, делая вид, больше для себя самой, что сильно занята и нужна всем вокруг. У всех остальных обитателей дома образовались срочные дела, по которым они и разбежались. Мимо быстрым шагом в направлении кабинета прошла озабоченная Маргарита Павловна, в руках она несла поднос с заварным чайником и большой фарфоровой чашкой. Она даже не взглянула в сторону Маши, и это было обидно.
– И что, у вас совсем нет дел? Прохлаждаетесь, пока другие работают? – прозвучал сзади скрипучий голос.
Мария чуть не захлебнулась от возмущения, она открыла рот, чтобы ответить, но тут же закрыла, поджав губы и гордо подняв подбородок.
– Пойдёмте, – произнесла спина Григория, уже двигающаяся к кабинету. «И как это у него получается?», – подумала Маша, тут же сорвавшись с места и дёрганой походкой пытаясь догнать его, ноги вдруг стали ватными и плохо слушались.
Она даже не успела обидеться на то, что он первым вошёл в кабинет, игнорируя все правила хорошего тона и вежливого отношения к женщине, то есть, не пропустил её вперёд.
Мужчина, сидящий за столом, поднял от бумаг свои ярко-синие глаза и слегка улыбнулся, по крайней мере, один уголок губы у него точно приподнялся:
– А вы, видимо, Мария? Я не видел вас, когда приехал. И где же вы были? – и он выжидательно посмотрел на неё.
Маша опять открыла рот, буквально так же, как и две минуты назад, и … закрыла. Мысли, кувыркаясь и перегоняя друг друга, неслись с бешеной скоростью.
– Ну, скажите уже что-нибудь? – похоже, его это забавляло.
В третий раз Мария попыталась открыть рот и выдавить что-нибудь из себя.
– Вгхл, – только и смогла выдохнуть она.
– Понятно. Меня зовут Антон Алексеевич и у нас с вами впереди много дел, – тон его стал серьезным – Я оценил
«Да что же это за наказание!» – вздохнула Маша.
Глава 28
Последнее время работы как будто прибавилось, но и выполнялась она быстрее, веселее и без напряга, не было привычного нагнетания важности процесса и амбициозного давления руководства. Дни текли, дела делались, заказы поступали и выполнялись, работа исполнялась настолько хорошо, что Олимпия тихонько недоумевала: «Неужели это моё агентство? Такое слаженное и серьёзное? И люди так хорошо работают, на совесть и на результат? И где они были раньше? А, может, это я где-то была и ничего не видела?»
Вопросы множились, глаза Олимпии Львовны раскрывались, и она удивлённо смотрела вокруг себя, как ребёнок, познающий мир и пытающийся вникнуть в тайны бытия. «Неужели так было всегда?» У неё было ощущение, что где-то кроется подвох и вот-вот правда вырвется наружу.
Она и мысли не могла допустить, что всё так отлично организовано. «И это всё Я!» – тешила себя мыслями и тихо млела от удовольствия. Атмосфера будто стала прозрачнее, воздух чище и свежее, табу и запреты, негласно введённые и считавшиеся нерушимыми, потеряли свою значимость и растворялись один за другим, превращаясь в лёгкую дымку, исчезающую прямо на глазах. Сотрудники приветливо улыбались друг другу, кивали и обменивались шутками на ходу, что странно, это не мешало заданному ритму работы. Все они теперь казались Олимпии милыми людьми, и ей совершенно не хотелось проверять и перепроверять, давать строгие напутствия и беспокойно контролировать рабочие процессы.
Аркадий тоже изменился. Он будто стал проще, свободнее. Открыто говорил что думает. Делал то, что считал нужным без дополнительного разрешения и согласования с начальницей. И все действия оказывались максимально полезными и продуктивными. Потихоньку Олимпию Львовну окутывало чувство тихой радости и гордости. «Вот оно, счастье! Агентство работает само, как здоровый и слаженный организм». Она так долго об этом мечтала и даже не заметила, что уже пришла сюда. «Я могу просто наслаждаться! Просто быть! И ничего не делать!» – нотки игривости уже закрадывались в голову, привлекая за собой другие мысли, более смелые, более рискованные. Появлялись новые планы и грандиозные проекты, возникая, толкаясь и опережая друг друга, рождались в голове.
– Леночка, – произнесла Олимпия Львовна, нажав кнопку внутренней связи на аппарате, – закажите, пожалуйста, два авиабилета на ближайшую дату.
Она мечтательно засмотрелась в окно и тут же сморщилась от шума в трубке:
– Что? Ах, не сказала. Два билета в город Томск. В один конец.
Глава 29
Приборы тихо гудели. Саша протёр глаза и потянулся, разминая затёкшую спину. Помещение для основной микробиологической работы должно быть обращено окнами на север или северо-запад, так как для микроскопирования нужен ровный рассеянный свет. Прямые солнечные лучи утомляют зрение, мешают процессу, наносят вред оптическим приборам и микроорганизмам. Все эти правила в лаборатории строго соблюдались, но долгое сидение над микроскопом в одной позе давало о себе знать. Он поднялся из-за стола и, продолжая разминать уставшие конечности, посмотрел в окно: