О чем молчат камни?
Шрифт:
Глава 12
Дом оказался огромным, не просто огромным, он был красив, величав, напыщен, богатство так и сквозило из всех щелей; в общем, таких домов вблизи Мария никогда не видела и ей даже страшно было представить, что за люди живут здесь. Все комплексы явные и скрытые полезли наружу. Вот, живут же некоторые. Даже подходить близко было страшно. Это другой мир, другая жизнь, другие люди и отношения.
Маша непроизвольно втянула голову в плечи, в горле пересохло, и колени предательски задрожали. Она не была готова к такому, в её системе поведения не имелось навыков общения
«Какие ещё есть варианты?» – с гаденьким сарказмом усмехнулся внутренний критик. «Давай! Ты всё можешь, ты же умная и смелая», – возразил ему другой голос, но возразил как-то робко и неуверенно, будто и сам не доверял себе. «Да, заткнитесь вы все», – с отчаянием подумала Маша и полезла из машины, смущаясь и краснея.
Сиденья были настолько мягкие и удобные, что за время поездки она успела расслабиться и с комфортом растечься по ним. «Даже выйти красиво не могу», – она опять сделала себе замечание.
Поездка её впечатлила. Аэропорт Томска был небольшим по сравнению с Пулковским, откуда она прилетела, но приятным и гостеприимным. Казалось, что он улыбался гостям и приветливо кивал им. Водитель сам подошёл к Маше, пока она с интересом осматривалась вокруг. Ей даже не пришлось беспокоится об этом. Приключение продолжалось.
Окрестности завораживали взгляд. Вокруг были поля и луга, где-то мелькали тёмные пятна болот и заросли камыша. Ей, жительнице мегаполиса, всё это было в диковинку. Городок был небольшой, новейшие высотки из стекла и бетона перемежались со старыми домами, которых, конечно, было больше на окраине. Здесь же были дома и кирпичные современные, и деревянные с резными ставнями и наличниками, крашенные и побеленные. Перед всеми разбиты аккуратные палисадники, они пестрели зеленью и цветами, притягивали внимание яркостью и красотой.
Через город они проехали быстро. Здесь не было привычных пробок, только светофоры иногда останавливали их движение, и тогда девушка успевала рассмотреть в просвете перекрёстков то часть городской площади, то сверкающий куполами собор вдали, то какие-то явно старинные постройки. Машина опять выскочила на окраину, уже другую, оставляя город позади, и не успела Мария насладиться зеленью холмов и лугов, уже въезжала в кованые высоченные ворота, охраняемого коттеджного посёлка. Везде было много деревьев, как за территорией, так и на ней. Казалось, что приехали в лес.
Где-то над кронами виднелись крыши. Было понятно, что дома здесь огромные и расположены далеко друг от друга. Асфальтированные дорожки указывали направление к ним, вокруг было тихо и спокойно, ветер легко касался ветвей могучих деревьев, и шелест листьев сопровождался далёким пением птиц, наполняя воздух. Здесь уже водитель снизил скорость, и машина плавно двигалась по причудливым, извилистым дорожкам, как большой лайнер, проплывая мимо поворотов и указателей к дворцам богачей.
В одном месте деревья вдруг расступились, открывая вид на голубую гладь сказочной красоты озера, окружённого песчаным берегом. Но, через секунду лес опять стал стеной, и промелькнувшая картинка осталась позади. Разомлевшая и разнеженная Маша, чувствующая
Глава 13
Иришка накручивала круги по комнате, и Марина никак не могла привлечь её внимание. Девочка вела себя так, как будто никого рядом с ней не было, она то останавливалась, зацепившись взглядом за невидимую точку в пространстве, то, через секунду, опять начинала хаотично двигаться.
В этом не было ничего особенного, Марина давно привыкла к необычному поведению своих учеников и поэтому не сердилась и не раздражалась. «Сейчас она угомонится и успокоится, мы начнём занятие». А пока, она пила вкусный чай, которым её всегда угощала Светлана – хозяйка дома и мама девочки. Это уже стало традицией.
У Марины было много учеников. И разных. Были группы в бюджетном учреждении, где она получала за свою работу мизерную зарплату, а были и индивидуальные занятия с учениками на их территории. Деньги, заработанные здесь, были основным источником дохода, хотя таких учеников было совсем немного. Это были семьи, где уровень жизни намного превышал средний. Родители могли себе позволить нанять приходящего учителя для своих детей. Так же, как и в этой семье. Отец семейства, хозяин дома занимал какой-то из высоких чинов в департаменте и мог позволить семье удовлетворять нужды, потребности, желания и излишества.
Светлана никогда и нигде не работала. Высокая и стройная блондинка, она, после окончания института, удачно вышла замуж и трогательно позволяла мужу носить её на руках. Более чем обеспеченная жизнь, не испортила характер женщины, она оставалась простым, приятным человеком и гостеприимной хозяйкой. Светлана любила готовить. Всегда к приходу Марины к чаю подавалось или тающее во рту печенье, или дымящаяся шарлотка, или малюсенькие румяные пирожки. Обе женщины получали удовольствие от этих встреч, время текло неспешно, и всегда находились общие темы. Если бы не одно обстоятельство, которое омрачало приятную беседу а, в принципе, являлось основанием для этих встреч – болезнь ребёнка
Марина – учитель музыки – любила свою работу, любила детей. Так сложилось, что последние годы её учениками стали особенные дети – те, кто не ходят в общую школу, не бегают с друзьями во дворе, падая, пачкаясь и хохоча, не тащат домой чумазых приятелей и уличных котят – дети с расстройством аутистического спектра. Она не любила, когда эту особенность называли болезнью, а детей – больными. И предпочитала считать это разновидностью развития. Таким детям полезно заниматься творческой деятельностью, а музыка, как ничто другое помогала в этом.
Разучивая простые ноты, её воспитанники разминали свои застывшие пальчики, пытались попадать в такт и уловить нехитрую мелодию. Даже самые незначительные результаты радовали, а когда она видела слёзы счастья на щеках мам ребятишек, то и подавно утверждалась в нужности и важности своей работы. Порой она гордилась собой. Впрочем, вполне заслуженно. Но сегодня Иришка не была намерена уставать, она как заведённая игрушка перемещалась по комнате, будто у неё была какая-то цель, видимая только ей одной и манящая за собою.