О чем знает ветер
Шрифт:
Я замотала головой, дескать, понятия не имела о загадочном особняке. Дейрдре продолжила разговор с Мэйв.
– Да, она тоже не в курсе. Фамилия ее предков – Галлахер. Хорошо. Сейчас скажу. Послушайте, мисс, Мэйв вас к себе приглашает. На чай. Заодно отвезете ей книжку про миллиардера. Мэйв говорит, ей кое-что известно о ваших предках. Скорее всего, так и есть. Она стара как мир. – На этой фразе Дейрдре прикрыла трубку ладонью и добавила: – Но память у нее – дай Бог каждому.
Дверь открылась
– Вы Мэйв? – Вот я бестолочь – не спросила у Дейрдре фамилию старушки. – Скажите, как к вам обращаться? Можно просто по имени?
– А я тебя знаю, – выдала Мэйв, вскинув брови. Лоб ее походил на карту гористой местности.
– Вы меня знаете?
– Да.
– Я от Дейрдре. Рада встрече.
Мою протянутую руку Мэйв проигнорировала. Она шагнула от порога, жестом приглашая меня в дом.
– Как тебя зовут, деточка? Лицо твое я помню, а вот имя позабыла.
Мэйв засеменила в гостиную, явно уверенная, что я последую за ней. У меня выбора не осталось. В нос ударил запах пыли, сырости и кошачьей шерсти.
– Я Энн Галлахер. Приехала, чтобы больше узнать о своих предках. Мой дедушка родом из Дромахэра. Я бы хотела найти могилу его отца и матери.
Журнальный столик, сервированный для чаепития, помещался меж двух высоких окон; Мэйв была к нему на полпути, но, услыхав мои слова, вдруг остановилась, будто забыла, куда шла.
– Оэн, – произнесла она с утвердительной интонацией.
– Верно! Оэн Галлахер – так моего дедушку звали. С внезапным головокружением я сделала пару шажков к столику. Чего ждет от меня Мэйв? Что я усядусь, будто желанная гостья, или что останусь стоять, будто просительница? Мэйв и сама стояла – спиной ко мне, застывший легкий силуэт на фоне оконного прямоугольника. Напрасно я ждала приглашения. Чем была потрясена Мэйв – далеким воспоминанием? Или ее постиг провал в памяти? А вдруг он – провал – такого свойства, что через несколько минут мне придется объяснять, как я проникла в чужой дом?
Я чуть кашлянула и позвала:
– Мэйв?
– Она говорила, что ты придешь.
– Кто? Дейрдре? Конечно. Она и книжку со мной передала.
Достав книжку из сумки, я еще немного продвинулась к столику.
– Да не Дейрдре, глупышка. Вовсе не она. Энн говорила, что ты придешь, Энн. Хочу чаю. Сейчас чай будем пить.
Она уселась за столик и нетерпеливо взглянула на меня. Мне хотелось отвертеться, но я сочла за лучшее принять приглашение. Даром что чувство было, словно я в гостях у диккенсовской мисс Хэвишем и сейчас меня станут потчевать древним свадебным тортом и бергамотовым чаем, налитым в пыльные чашки.
– Чай! С удовольствием, большое
– Оэн так и не вернулся в Дромахэр, – посетовала Мэйв. – Сюда вообще мало кто возвращается. Даже выражение такое есть – уйти по-ирландски. Ну да зато ты приехала.
Мэйв продолжала сверлить меня взглядом. Перед женщиной, которой известно имя моего деда, я устоять не могла. Шлепнула сумку на стул и уселась, стараясь не присматриваться к лежалому печенью, не замечать пыли на чашках и блюдцах. Пыль ведь не имеет вкуса, верно?
– Чай разольешь? – спросила Мэйв без лишних церемоний.
– Да, конечно. Сейчас.
Никогда еще я до такой степени не смущалась своего американского воспитания. Бормоча о том, насколько польщена оказанной мне честью, я судорожно вспоминала, как его, этот самый чай, разливают из нормального чайника и что при этом говорят.
– Вам покрепче или послабее, Мэйв?
– Покрепче.
Моя рука дрогнула, носик чайника звякнул о чашку. Плеснув заварки на две трети, я чуть успокоилась. Оэн предпочитал чай всем напиткам. Неужто я, родная внучка, не справлюсь?
– Сахар, молоко, лимон?
Мэйв только фыркнула.
– Мне без этих финтифлюшек!
Слава богу! Я чуть куснула губу с целью подавить вздох облегчения, налила себе подкрашенной водицы и пожалела, что нет вина.
Мэйв стала пить маленькими глотками, ничем не выражая, вкусно ей или нет. Я тоже пригубила свой чай. После нескольких глотков, когда мы обе поставили чашки, я решилась спросить:
– Вы хорошо знали Оэна Галлахера?
– Не очень. Он был намного младше меня и вдобавок ужасный сорванец.
Оэн был младше Мэйв? Он немного до восьмидесятишестилетия не дожил! Сколько же тогда ей?
– Мне девяносто два. – Мэйв словно прочла мои мысли. – Матушка моя дожила до ста трех, бабушка – до девяноста восьми. А уж сколько прабабке было, один Господь ведает. Люди – те счет потеряли, однако помнили, что прабабка на своих ногах до самой смерти ходила.
Мне стало смешно. Впрочем, вместо того чтоб рассмеяться, я изобразила легкий приступ кашля.
– Дай-ка я тебя разгляжу хорошенько. Ну, подними личико-то.
Я послушалась.
– Глазам не верю! Вылитая она!
– Кто – она? Мать Оэна Галлахера?
– Вылитая Энн. Просто жуть берет.
– Вы правы. Я видела фотографии. Сходство и впрямь поразительное. Но еще поразительнее, что вы помните. Вы ведь были совсем крохой, когда она умерла.
– Крохой? Ничего подобного. Я ее отлично знала.
– Мой дед рассказывал, что Деклан и Энн Галлахер погибли в 1916 году, а его воспитывала бабушка с отцовской стороны, Бриджид Галлахер.
– Да ладно! – Эту фразу Мэйв растянула до предела. – Энн потом объявилась. Не сразу, нет, время прошло. Помню, как о ней судачили – где, мол, ее носило? Всякое подозревали. Но она вернулась, это точно.