О да, профессор!

Майер Жасмин

К тому времени, я уже числилась студенткой второго курса журфака, а Матвей — завязал с преподаванием, но сплетников это не остановило. Да и плевать. Профессор в моей постели никак не повлиял на мою учебу и помогал, исключительно когда я сама просила у него помощи. Да и тогда Матвей никогда не давал мне «рыбу», всегда только «удочку».

После пончиков настроение значительно улучшилось. Я знала, расписание Матвея на сегодня и не зря позвонила именно сейчас. Сегодняшний день у него был расписан по часам, иначе он

бы ждал меня возле универа сразу после сдачи.

В это время он должен был быть уже в театре, куда его позвали консультантом новой постановки, зная его страсть к «Фаусту». Туда я и направилась, предварительно завернув домой. Матвея уже не было, так что можно было ни за что не переживать. Черновики так и остались на столе, судя по всему, профессор так и просидел до выхода, уставившись в пустоту, переваривая мою новость.

Усмехнувшись, я вызвала такси, чтобы не терять время даром, и уже через полчаса вышла у театра. Вахтеру у черного входа представилась консультантом, с три короба наплела про «Фауста» и про профессора Тойфеля, так что ему ничего не оставалось, кроме как пропустить меня.

Миновала лестничные пролеты и вышла к гримеркам. Оттуда, поймав мальчика с реквизитом, спросила, как пройти в зрительский зал, поскольку выход из гримерок, предсказуемо, вел на сцену.

Следуя указаниям, вышла в пустое темное фойе и поднялась по широкой лестнице на балкон. Матвей таскал меня на все постановки по «Фаусту», какие только ставили в городе, так что я хорошо знала: в любой ситуации он предпочитает первый ряд балкона.

Я замерла на пороге, оглядывая пустые ряды. Мой Мефистофель сидел в самом центре, сливаясь с тьмой. Выделялись только белые листы ежедневника на его коленях. Записывал заметки, которые потом передаст режиссеру.

Покосилась на темное окно звукорежиссера и кивнула сама себе. Удача на моей стороне: на балконе никого, кроме нас двоих.

Бесшумно ступая по ковровой дорожке, пробралась на второй ряд, ровно позади Мефистофеля. Он не обернулся, так и сидел, всем телом поддавшись вперед, к сцене.

Совращение Гретхен. Как я вовремя.

Я прижалась грудью к спинке его кресла и провела руками по плечам. Матвей вздрогнул всем телом.

— Что…

— Ш-ш-ш, — прошептала я ему на ухо. — Во время репетиций разговаривать запрещено.

Прижала палец к его рту и провела губами по шее, слегка прикусывая зубами. С тихим стуком шариковая ручка закатилась под сидение. Туда же отправился ежедневник.

— Марго… — снова попытался он заговорить, но я повернула его голову к себе и впилась в его губы, призывая к молчанию.

Мои руки скользнули по черной рубашке. Я приподнялась, нависнув над Матвеем, и провела руками по его бедрам.

Перепишем канон. Леди и джентльмены, первое в мире совращение самого Мефистофеля.

Он снова вздрогнул, когда я погладила его член через одежду. Потом быстро обошла ряд кресел и раньше, чем Мефистофель перехватил меня, опустилась перед ним на колени между широко разведенных ног.

Глаза Матвея сверкали в темноте. Все еще не верил, что я сделаю это. Все еще был слишком сбит с толку, чтобы остановить меня. Для него я словно взялась из ниоткуда, а могу поспорить — именно я занимала его мысли все это время.

Люблю привкус мистицизма по утрам.

Ограждение балкона надежно скрывало меня от посторонних глаз. Тихий шелест знакомых слов перемежался участившимся дыханием Матвея.

Тихо звякнула пряжка, когда я, не отводя взгляда, взялась за его ремень. Коснулась ладонью боксеров и улыбнулась.

Ох, вы все-таки больной извращенец, Матвей Александрович. У вас стоит на «Фауста».

Оттянула боксеры, вызволяя член на волю. Обхватила ладонью и еще раз провела рукой, глядя на Матвея, который вцепился в ручки кресла так, словно его самолет попал в зону турбулентности.

О да. И лучше пристегнитесь. Сейчас я вас знатно встряхну, Матвей Александрович.

За прошедшие годы я выучила много новых штучек и не только в универе, если вы понимаете, о чем я. Матвей сдавленно охнул, когда я сразу, без долгой подготовки, вобрала его член в рот почти полностью.

А еще за прошедшие годы я хорошо изучила собственного мужа и знала, что после внезапной новости о беременности этот экзистенциальный интроверт будет рад предаться панике о нашем будущем. И я знала, есть только один способ успокоить и объяснить ему, что все будет просто отлично.

Срабатывало безотказно. Мужчины такие мужчины.

Я почувствовала его ладонь в своих волосах, Матвей ускорил ритм… Несколько сильных быстрых движений, порхающие ласки кончиком языка, и он кончил.

Я едва успела оправить ему одежду, как он впился мне в губы поцелуем, усаживая к себе на колени.

— Сумасшедшая, — прошептал он с той счастливой улыбкой, какая частенько бывала у него после секса. — Какая же ты все-таки оторва, Марго.

— Просто хотела сделать тебя счастливым, — отозвалась я шепотом. Не будем забыть о репетиции и актерах на сцене.

Нерешительно, как будто впервые, Матвей коснулся моего живота. Погладил через одежду. Я заерзала на его коленях.

— Куда ж еще более счастливым, чем сейчас? — прошептал он, снова целуя меня.

— Ты уверена, Марго?

Я кивнула.

— О боже, — выдохнул Матвей.

И вот так, через девять месяцев, на свет появился самый уникальный шедевр в жизни Матвея Тойфеля — Александра Матвеевна. А еще через три года второй — Дмитрий Матвеевич.

Каждую ночь перед сном абсолютно счастливый Матвей читает детям Гёте. О да, профессор, подтверждаю, вы абсолютно нереальный псих.

Но я вас просто о-бо-жа-ю.

Конец.