О да, профессор!
Шрифт:
— Нет, недостаточно! — рявкнул Матвей. — Я буду стоять на своем и добьюсь правды!
Боже, такой, как Матвей, не согласится. Никогда не согласится с моим планом. Разве не видит, что сделает только хуже, если будет упрямиться?
— Матвей, одумайся! — воскликнул Андрей Львович. — Как твой издатель, я всегда был на стороне скандалов в прессе. Они помогают распродавать тиражи, но это, Матвей, не тот тип скандала, который пойдет на пользу твоей репутации! Есть неприкосновенные вещи, и шантаж и совращение студенток…
— Никого
Стало нечем дышать. Горло сдавили подступившие слезы. Карьера, черт возьми. У него ведь еще вся карьера впереди, настоящая карьера, а не то баловство, которым он занимался в университете. Кто будет печатать сволочного, скользкого препода? Это, конечно, не клубный красавчик, которого все хотят. Он загубит дело всей своей жизни, потому что будет стоять за правду, за меня, за нас.
Я попятилась, задевая бедрами стулья, расставленные вдоль стены. Деревянные ножки с визгом проехались по паркету.
— Что за..?
Уже не таясь, я сорвалась с места, хлопнула дверью и побежала по коридору.
— Марго!
Не останавливаться. Не оборачиваться.
Тогда я смогу убежать от него так далеко, чтобы спасти от себя самого.
Глава 18. Матвей
Она убежала, черт подери. Просто удрала. Что услышала? Какие выводы сделала? Потеряв Марго из виду, я вернулся в кабинет ректора, чтобы продолжить доказывать, что мы не верблюды. Сил на это совсем не осталось. Предчувствие чего-то очень плохого высасывало из меня справедливый пыл. Расхотелось оправдываться и вникать в детали обвинений.
— Что вы от меня хотите? Уволить? Я напишу заявление прямо сейчас.
— Это было бы идеально, Матвей Александрович. Только что мне делать с Левицкой? — парировал ректор. — Отчислить за неподобающее поведение?
Я взглянул на Семена Георгиевича. Он не шутил. Смутно припомнилось, что такая статья в уставе ВУЗа имелась.
— Маргарита, насколько я знаю, уже подала документы на перевод в другой институт.
— Без сессии? Как это?
— Она закрыла ее автоматом.
Ректор дернул бровями.
— Действительно, способная девушка. Жаль, что нам не по пути. Я поспособствую ее переводу, завтра же переговорю с секретарем и все подпишу. В любом случае ей не стоит оставаться на факультете. Декан и завкафедрой зарубежной литературы тоже в курсе вашей темной истории.
— Прекрасно, — выдохнул я. — Просто потрясающе. Значит, распрощаться — идеальный вариант.
— Очевидно, да, для всех.
На этом я закончил беседу и вышел из кабинета, не прощаясь. Наивная надежда найти Марго в машине улетучилась. Я сел в пустой салон и запрокинул голову, прикрыв глаза.
Беспомощность и апатия накатили удушливой волной.
— Что ты натворил, Тойфель? — добавил радости Андрей, который бесцеремонно присоединился
— Пошел вон, — выдохнул я устало, не открывая глаза.
— Матвей, да забей ты на нее!..
— Я сказал, выйди из машины.
— Ты не можешь…
— На хрен пошел! — заорал я на него и завел мотор.
— Пожалеешь, Тойфель. Я тебе устрою…
— Угу. Жду.
Бруштейн сверкнул глазами, давая понять, что тираж мой вряд ли разойдется в полном объеме. А мне было все равно. Абсолютно. Я жалел только, что прогулял львиную долю гонорара и не было возможности откупиться от него и его паршивого издательства.
Я звонил Марго всю дорогу до ее дома, а потом трясся, набирая домофон. Ее отец ответил, что Маргариты дома нет. Я брякнул дебильное «спасибо, простите» и вернулся в машину. Мобильный все так же молчал. Всю неделю, что ушла у меня на формальности с увольнением. Я снова и снова пытался караулить ее у дома и звонить в дверь. Мне открыла ее мама, сказав, что Маргарита готовится с подружкой у нее дома. На вопрос, кто я такой, ответа у меня не было. Передать я тоже ничего не решился.
У меня оставалась одна единственная возможность увидеться с ней. Экзамен по английскому. Ей не поставили автоматом только его. Я бдил, сторожил половину дня, как цепной верный пес, видел всех ее одногруппников, но не Марго. Как, черт подери? Ну почему ее нет? Отчаяние перемешалось со злостью. Неужели оставит из-за меня хвост до осени и не будет никакого журфака?
День клонился к вечеру, у корпуса РГФ практически не осталось студентов. Мне стало душно в салоне машины. Я вышел вдохнуть смога с духотой на улицу. Вдруг поможет.
Присев под деревом на скамейку, глазел на двери университета, думал о Марго, даже не заметил, что уже не один.
— Не придет она, Матвей Саныч.
Я вздрогнул от неожиданности, едва ли веря своим глазам. Со мной рядом сидел Марат.
— Ну что смотришь? Будешь говорить, что мимо шел? — ухмыльнулся он, приложившись к фляжке.
Я тут же почувствовал резкий запах крепкого алкоголя и еще большую злость.
— Повежлевее можно, Азаров? — рявкнул я по привычке.
— А с какой стати? Ты мне не препод больше, Матвей.
Да, действительно. Крыть было нечем.
— Эх, инглиш я тоже завалил. Но хоть по своей воле, а не благодаря тебе, Мефистофель.
— Ой, Азаров, ты хоть сам себе не ври, — не спустил я ему. — Твой курсовой проект не тянул и на тройку жалкую. И это не только мое решение.
— Да я переписал уже. Тройбан влепили. Степухи не видать.
Не выдержав, я расхохотался.
— Марат, ты бы хоть не отчислился, ей-богу. Какая степуха с твоим разгильдяйством?
— Жестокий ты человек, Тойфель, — ухмыльнулся Азаров почему-то совсем не зло. — Хочешь?