О дереве судят по плодам
Шрифт:
— Клянусь аллахом, что это истинные слова нашего всемилостивого повелителя, — воскликнул Назар-ходжа и, достав из-за пазухи коран в кожаном темном переплете, торжественно поцеловал его.
Также поклялся и Кулумбей. Последний заявил, что хан Ширгази уже приказал наказать жестоко тех, кто, помимо его воли, затеял напрасное кровопролитие. Если князь не верит этому, пусть пошлет своих людей, чтобы убедиться в справедливости слов Кулумбея. Бекович отрядил несколько человек в стан Ширгази. Оказалось, что он действительно наказал двух хивинцев. Одному из них продели тонкую веревку через ноздрю, а другому — через ухо. «Виновников» кровопролития с
Об этом разведчики доложили Бековичу. После этого у князя отпали всякие сомнения относительно того, что хивинцы смогут поступить вероломно.
Взяв с собой эскорт из пятисот казаков и астраханского князя Заманова, Бекович выехал в лагерь хивинского хана, а начальство над войском поручил майору Франкенбергу.
Как только Бекович-Черкасский появился в неприятельском лагере, Ширгази отошел ближе к Хиве. Князя он принял только на следующий день. И вел себя на этом свидании высокомерно. Подарки, преподнесенные ему Бековичем, он отверг, а спустя три дня потребовал через своих приближенных, чтобы русские разделили войско на пять частей — иначе, мол, их трудно обеспечить продовольствием. Против этого упорно возражал майор Франкенберг, но Черкасский заставил его подчиниться требованию хана.
Теперь, когда отряд был раздроблен, хивинцам не стоило особого труда выполнить свой замысел. Выведенный в пески, отряд русских был полностью уничтожен.
Эскорт самого Бековича был перебит на следующий день. Как только князь лишился защитников, Ширгази тотчас приказал казнить дворянина Экономова, князя Заманова и самого Бековича. Всем троим отрубили головы. Две из них повесили у Айдарских ворот в Хиве. Голову же Бековича Ширгази отослал Бухарскому хану. Но тот вернул ее с запиской: «Не людоед ли хан Ширгази?»
Так трагически закончилась экспедиция Бековича-Черкасского.
Съемку Каспия, начатую Бековичем, продолжали участники его первой экспедиции: Ф. Соймонов, В. Урусов, А. Кожин, Ван-Верден. Одни из них занимались описанием восточных и северо-восточных берегов, другие — западного и южного побережий.
И вот в 1720 году в Петербурге вышла первая печатная карта Каспия.
Однако странно было то, что на этой карте не оказалось залива Кара-Богаз-Гол. Почему? Что помешало нанести его на карту? Возможно, они не заходили в него? Может, их устрашила «Черная пасть»?
Да. Участники экспедиции, плававшие по Каспию, после смерти князя в залив не заходили. Иначе они воспроизвели бы его на своей карте.
А экспедиция Бековича?.. Побывала ли она там?
До недавнего времени об этом было неизвестно. Вернее, было единодушное мнение о том, что она в залив тоже не заходила. Обследовав восточное побережье, Черкасский писал царю о том, что он «от Астрахани Каспийским морем, левою стороною, до персидской границы осматривал реки и гавани. И сделана карта оным местам… И доехали границу персидскую, коя, называется провинция Астрабадская».
Карта, о которой сообщил Бекович, сразу же после составления была отправлена царю в Петербург. Летим 1717 года, находясь в Париже, Петр Первый пригласил к себе известного французского географа Гильома Делиля, долго беседовал с ним о положении и пространстве своих владений. Чтобы дать географу полное представление о размерах Российской империи, он велел подать две карты, начертанные от руки.
Гильом Делиль, описывая затем встречу с русским царем, указал, что Петр Первый объяснил ему, что предположение
Теперь достоверно известно, что речь шла о карте Каспийского моря, составленной участниками экспедиции Бековича-Черкасского. В то время других карт не было.
Беседуя с Делилем, царь показал, что он хорошо осведомлен относительно Кара-Богаза. Такая осведомленность могла быть только после обстоятельной беседы с человеком, имеющим непосредственное отношение к изучению залива. Им был князь, Бекович-Черкасский, только что вернувшийся из экспедиции на Каспий. Карта Бековича, которую царь показывал Делилю, считалась навсегда утраченной. К счастью, не так давно ее удалось отыскать среди множества рукописных географических карт библиотеки Академии наук СССР. Это навигационная карта довольно больших размеров — со средний стол. На плотной, пожелтевшей от времени бумаге изображены коричневой тушью Каспийское море и прибрежная полоса. Вдоль всего восточного побережья нанесены глубины и якорные стоянки.
На этой же карте даны полные очертания Кара-Богаза и его глубины. Удивительно то, что съемка берегов залива произведена с большой точностью. Его очертания почти такие же, как у современного Кара-Богаза. Разница, пожалуй, только в том, что на карте Бековича Кара-Богаз назван не заливом, а Карабугазским морем.
Все это подтверждает тот факт, что Бекович-Черкасский первые отважился проникнуть в залив. К сожалению, результатами его исследований никто в дальнейшем не воспользовался. Одна из причин этого — преждевременная смерть князя. Другая — месть и клевета участника его экспедиции поручика Кожина. Он всячески старался охаять работу, проделанную Бековичем, преувеличивал его промахи, распространяя лживые слухи о том, что, якобы, карта Бековича составлена не в результате личных наблюдений, а по рассказам местных жителей.
Тут уместно, пожалуй, несколько подробнее рассказать о самом Кожине, о котором сохранилось немало сведений, характеризующих его личность с достаточной полнотой.
Александр Иванович Кожин с 1711 года находился в навигационной школе, в классе астрономии, а спустя четыре года произвел опись Финского залива. Карта, составленная лейтенантом Кожиным, была напечатана. Тогда же он был произведен в поручики.
В начале 1716 года по указу Петра Первого он поехал в Астрахань, чтобы взять там «две скампавеи или иные суда» и начать опись берегов Каспийского моря. Не прошло и полмесяца, как вдогонку поручику было послано новое предписание: «Если отпустит капитан гвардии Черкасский, ехать водою Амударьи рекою (ила иными, кои в нее упали)… до Индии».
За пять дней, проплыв около восьмисот верст вдоль побережья Каспия, Кожин никаких съемок не произвел. Уж слишком поспешным было его путешествие. И, таким образом, царского поручения он не выполнил.
Вернувшись в Астрахань, Кожин скрылся. Это было сделано с той целью, чтобы уклониться от экспедиций в Хиву, хотя по приказу Бековича он должен был следовать именно туда.
Но перед тем, как скрыться, Кожин, по словам Бековича, «взбесился не яко человек, но яко бестие». Во всю бытность его при мне… — сетовал князь, — пакости великие делал к повреждению моих дел, многие непотребные слова говорил иноземцам».