О доблестном рыцаре Гае Гисборне
Шрифт:
Туман тревожно напоминал темно-синий дым пожарищ, а когда в одном из домов увидел свет, то через туман тот показался ему огнем костра, на котором сарацины жарят добычу. Конь шел по дороге уверенно и размашисто, у него есть и другое чутье, кроме зрения.
Дома потянулись с двух сторон дороги, туман опустился к конским копытам и наконец с сожалением остался позади, ибо деревня умненько вскарабкалась на пригорок и вся расположилась там, поджав лапки.
Пахнуло ароматом свежего хлеба, он вдруг ощутил звериную жажду тепла и уюта, чего был лишен с детства.
Возле
— Эй, — прокричал он, — здесь что, все вымерли?
Из ближнего дома высунулась лохматая голова старухи, она вгляделась в него подслеповатыми глазами и прокричала визгливым, дребезжащим голосом:
— Езжайте дальше, господин!.. Сейчас все в поле…
Гай тронул коня, тот охотно понесся дальше, за околицей простор, а дальше зеленые квадраты полей, где межа только угадывается, настолько зеленые стебли, только-только наливающиеся восковой свежестью, стоят плотной стеной.
Он увидел крестьян, что равномерно распределились по краю поля и что-то делают, наклонившись и выставив зады, пустил коня к ним. В это время из-за темной стены высоких деревьев, куда вплотную подошли поля, выметнулся храпящий олень, повел по сторонам безумными глазами и, ослепленный ярким светом дня, ринулся прямо через посевы.
Следом, едва не разбиваясь о деревья, выметнулись с диким криком, гиком и свистом всадники на таких же храпящих, как и олень, конях. Олень, уже ничего не соображая, понесся через густые заросли пшеницы, прокладывая грудью просеку, а за ним ринулись пятеро всадников.
Крестьяне закричали в панике, гибнут посевы, Гай вскипел и бросился наперерез с криком:
— Стоять!.. Именем короля!
Передний всадник натянул повод так резко, что конь встал на дыбы. Двое пронеслись мимо на храпящих лошадях, еще один остановился, а последний, поколебавшись, пустился вслед за двумя, преследующими оленя.
Всадник похлопал по шее коня, успокаивая, крикнул гневно:
— Что за тля смеет останавливать меня, барона Анселя Тошильдера?
— Ты не лорд, — процедил Гай сквозь стиснутые челюсти, — а сам тля! Я арестовываю тебя, сволочь, именем короля!
Он ощутил, что его затрясло от бешенства. Всадник прогрохотал в недоумении:
— Да что ты за дрянь? Откуда?
— Шериф Ноттингема, — ответил Гай. — Гай Гисборн. Волей принца Джона, временно замещающего короля Ричарда, назначен следить за порядком. Я арестовываю вас, сэр, за потраву поля и приведение его в негодность, а с этого поля крестьяне должны платить налоги!
Барон Тошильдер, вскипев, замахнулся плетью. Гай не ожидал удара, просто не мог поверить, что его, рыцаря, может ударить плетью другой рыцарь. Полоска кожи распорола рукав и кожу до локтя и кончиком хлестнула по скуле, рассекши ее до крови.
Он ощутил ту звериную ярость, что взрывалась в нем в минуты самых яростных схваток с сарацинами. Почти не соображая, что делает, он ухватил барона за руку, дернул, и тот с грохотом ударился о землю.
Второй всадник закричал всполошенно:
— Лорд Ансель!
Барон, с трудом ворочаясь на земле, как полураздавленная
— Убей его!
Всадник, недолго думая, ринулся на Гая с поднятым мечом. Тот качнулся в сторону, перехватил кисть, а когда конь пронесся мимо, а всадник грохнулся на землю рядом с бароном, в ладони Гая уже был зажат вывернутый из руки нападавшего меч.
— Ты тоже арестован!
Всадник с рычанием выхватил нож и прыгнул на него, как дикая лесная кошка. Гай даже не успел подумать, как поступить, руки сами сделали то привычное, что спасало шкуру в боях, когда думать поздно.
Парень напоролся на меч, изо рта плеснула кровь. Гай поспешно выдернул клинок и подал коня назад. Несчастный упал на землю, не выпуская из ладони рукояти ножа.
Барон поднялся, вытащил меч и заорал люто:
— Сволочь!.. Да я тебя…
Гай, чувствуя, как звериная ярость затуманивает мозг, коротко взмахнул мечом. Послышался хруст рассекаемой плоти и тут же смачный хряск разрубаемой кости. Рука барона с зажатым в ней клинком упала на землю.
За спиной послышался нарастающий конский топот. Все трое, что гнались за оленем, теперь повернулись и мчались на него, выхватив мечи. Положение безвыходное, он быстро развернул коня, тот фыркал и пытался вырваться, но Гай удержал повод и сам вскинул меч с криком:
— Кто поднимает руку на шерифа, тот поднимает на короля!
Двое начали придерживать коней, но третий несся, уже привставая на стременах, занес меч для страшного рубящего удара сверху.
Гай выждал, в какой-то момент заставил коня дернуться вперед, сам пригнулся и полоснул мечом, не глядя, как делал уже сотни раз в жарких боях за Акру и сотни других крепостей, больших и малых.
Грохот копыт пронесся мимо, а с ним и слабый вскрик. Оглянувшись, Гай увидел, как всадник теперь согнулся, меч выпал из руки и блестит сиротливо на сломанных стеблях пшеницы, а его хозяин ухватился обеими руками за живот и начинает раскачиваться в седле.
Гай не стал ждать, когда тот рухнет в пшеницу, снова истопчет, сволочь, обернулся к двум всадникам, что с бледными лицами смотрят на него, глаза вытаращены, а губы начинают дрожать.
— С коней! — приказал он люто. — Быстро!
Они оба покинули седла быстро, позабыв про спесь высокорожденных, смотрят испуганно, обоим лет по восемнадцать-двадцать, сопляки, хотя он в восемнадцать уже высаживался с другими крестоносцами на жаркий берег неведомой страны.
Гай бросил быстрый взгляд на замерших вдали крестьян.
— Эй, там! — крикнул он властно. — Быстро веревки сюда!.. Две… нет, три!..
Крестьяне забегали, наконец двое побежали к нему с мотками толстой грубой веревки из шерсти. Один из дворян, немного придя в себя, сказал возмущенно:
— Нас? Связывать?.. Разве недостаточно нашего слова?
— С таких ничтожеств слово не берут, — отрезал Гай. — Эй, вы двое! Быстро связать им руки!.. А вы… руки назад!
Один покорно протянул руки, второй остался стоять неподвижно, в его темных глазах разгоралась злость. Он прямо посмотрел в лицо Гаю и процедил: