О каретах и тыквах

Чернышова Алиса

– Что, меня ожидает ещё одна лекция о доверии?

– Учитывая всё, было бы странно, если бы ты доверяла светлым, - отметил я.
– Но в данном случае речь не о доверии - или, как минимум, не только о нём. Так в чём дело?

Она отвернулась.

– Я...

И в этот момент (катастрофически не вовремя!) дверь в палату распахнулась. Я разозлился на того, кто прервал наше уединение, ещё до того, как увидел его лицо... а увидев, ощутил совершенно непередаваемую смесь эмоций.

Я и не воображал, что когда-либо встречу

его ещё раз.

– Здравствуй, брат мой, - голос гостя был холоден и спокоен.
– Вижу, ты проснулся, что ко времени. Нам стоит переговорить наедине, тем более что присутствие сей милой особы здесь совершенно неуместно и неприлично, коль скоро она не является твоей женой.

Элин едва заметно напряглась, точно перед ударом; я уже неплохо разобрался в психологии тёмных и точно могу сказать, что её скорее разозлил пренебрежительный шовинизм моего брата, чем намёки на безнравственность. Я сжал её ладонь, успокаивая.

– Элин - моя невеста, - отрезал холодно.
– И имеет право тут быть.

– Насколько я могу судить, это весьма... сомнительно, - покривил губы мой старший брат, всем своим видом выражая презрение.
– И даже в таком случае эта ситуация неприлична. Так или иначе, милое дитя, прошу, оставьте нас с братом - нам предстоит небольшой семейный разговор.

Я увидел, как глаза Элин загорелись нехорошим огнём.

– Разумеется, - отозвалась она сладким голосочком.
– Но должна напомнить вам, почтенный: Дайнор теперь - житель Тёмной Империи. А у нас тут любят всё неприличное.

И, прежде чем я успел возразить и остановить её, она скользнула ко мне и впилась страстным, совершенно сногсшибательным поцелуем мне в губы. Я, каюсь, слегка потерялся в пространстве и прижал её к себе - Элин всегда действовала на меня, словно афродизиак.

– Да как вы смеете?!
– в голосе брата звенело неприкрытое бешенство.

Элин словно ждала этого: оторвавшись от меня, она повернулась к братцу и демонстративно облизала губы удлинённым раздвоенным языком.

– Смею, - мурлыкнула она.
– Мой парень, моя страна. Делаю, что хочу.

Подарив шокированному противнику одновременно соблазнительную и презрительную улыбку, она бросила "Я буду неподалёку, милый" и покинула комнату плавной, поразительно соблазнительной походкой, скользнув походя хвостом по ноге брата. Каждый её жест буквально воплощал вызов... и я даже самому себе не желал признаваться, насколько же меня возбуждает в ней эта бесстыдная дерзость.

– Это ужасно, - выдал брат, как только дверь за Элин тихонько закрылась.
– Как ты можешь называть эту блудливую мерзавку своей невестой?

– Это проще, честнее и приятнее, чем именовать тебя моим братом, - отозвался я холодно.
– Вот уж где настоящее испытание для меня! Но, заметь, я даже с этим справляюсь.

Биор коротко хмыкнул.

– Как я и думал, пребывание в Тёмной Империи дурно сказалось на твоих манерах.

– Вполне вероятно. В любом случае, предлагаю сделать это проще для нас обоих и сократить общение до минимума. Итак, чем обязан?

Он подошёл к окну, отвернулся и уставился на Ородио. Я терпеливо ждал: театральные паузы, равно как и высокопарные проповеди, входили в число скверных привычек Биора, волею Бога - Паладина Священной Чаши. Также к его недостаткам можно отнести достаточно сильную ненависть по отношению ко мне.

Раньше я этого не понимал, правда. Ощущал, разумеется - да, всей кожей. Но вот понять не мог. Предполагал, что дело в зависти. Думал, возможно, его задевает, что отмечен истинным светом оказался я, а не он. На самом деле, возможно, это тоже была правда, но - не вся.

Как я теперь осознал, настоящая проблема всегда была в том, что Биор не мог простить обстоятельств моего рождения. И, что печально, в какой-то степени я даже мог его в этом понять. Он верил в Свет и Божьи законы, как ни крути. И не сомневаюсь ни секунды, что поступок нашей матери морально убил его.

Другой вопрос, что едва ли это справедливо - переносить вину на меня. С другой стороны, часто ли люди думают о справедливости, когда испытывают боль? Тот ещё вопрос без ответа.

– Парадоксально, - сказал Биор, и теперь голос его звучал ровно и отстранённо.
– Мне рассказывали, что Ородио - в своём роде прекрасный город, но я никогда не имел шанса повидать его воочию. И теперь, глядя на развитие искусства, магических технологий и наук, я поневоле задаюсь вопросом: почему Бог позволил чернокнижникам и идолопоклонникам, отвернувшимся от Его путей, достигнуть таких высот?

– Может быть, дело в разумной социальной политике, государственной поддержке науки, большем количестве сильных волшебников (за счёт того, что женщин и простолюдинов обучают тоже) и свободе мыслей?
– предположил я не без иронии.

– Это мнение имеет право на жизнь, - спокойно согласился Биор, повергнув меня тем самым в настоящий шок.
– Более того, служители Священной Чаши всё больше склоняются к мысли о том, что некоторые из этих мыслей справедливы. Однако, есть и другая сторона медали: не может ли быть, что причина подобного успеха - в могуществе ангельской крови, текущей в жилах некоторых из изменённых? Как твоя так называемая невеста, например.

Я почувствовал, как внутри с новой силой закипает жгучая, обжигающая ярость.

– Значит, ты знаешь об этом? Могу я спросить, откуда?

– Полагаю, ты догадываешься, - сухо сказал Биор.
– Не верю, что ты не помнишь крыльев ангела в главной резиденции нашего Ордена - помнится, ты смотрел на них часами всякий раз, когда твой Учитель приводил своих подопечных в гости.

Я медленно покачал головой.

– То есть, вы все знаете, что их срезали с живого существа? Знаете - и принимаете это как должное?!