О князе и грязи
Шрифт:
— Чего застыл?! — прокричала она Киру в ухо, пробиваясь сквозь землетрясущие басы. Кир опомнился и постарался перестать втягивать голову в плечи. Он видел ночные клубы в кино и сериалах, но камера не передавала того, как удары отзывались в костях, и животного ужаса от мысли, что сердце вот-вот вырубится от этого непрямого массажа.
Щурясь и борясь с желанием заслониться от вспышек цветного света, Кир заставил себя протиснуться среди скачущих тел куда-то наугад. Мэй плотно висела у него на руке, чтобы не оттёрло толпой. Кир оглянулся удостовериться, что Париндра шёл следом. Тамлинг выглядел,
Повертев головой, Кир наконец заметил Кайетано и Эмиля и подвёл своих спутников к ним. Пришлось поулыбаться и пожать несколько рук — эспажанцы тут же представили ему своих девушек.
— Это Мэй, — неуклюже ответил Кир, которому до сих пор претило называть чьё-то имя чужим людям.
— У принца Байч-Хараха отменный вкус, — заулыбался Кайетано, рассматривая Мэй в таких местах, что Киру захотелось задвинуть её себе за спину. Мэй, однако, приосанилась.
— А это мой друг Париндра, — неумолимо продолжил Кир, считая секунды до тех пор, пока станет можно слинять из этого ада. Отец ещё удивлялся, что земляне плохо слышат…
Париндра тоже пожал всем руки и заговорил, тут же отпустив пару шуток насчёт самого клуба и его хозяина — незлых, но смешных, во всяком случае, для эспажанцев. Кайетано хохотал так, что перекричал музыку, а Мэй шлёпнула Кира по плечу.
— Твой друг смешной!
Кир, который частично не расслышал, а частично не понял шутку, мог только кивнуть.
Тут он почувствовал спиной чьё-то присутствие и обернулся, обнаружив там ещё группу незнакомой молодёжи. Кайетано всех приветствовал и принялся представлять. Киру стало нехорошо от мелькания лиц в цветовых вспышках. Он никого не запоминал и, кажется, перестал понимать человеческую речь. То и дело перед глазами мелькало платье Мэй и тут же сменялось на флюоресцентные полоски на воротнике Париндры. Кто-то потащил Кира в гущу тел и принялся дёргать за руки, называя это танцем. Кир даже не был уверен, девушка перед ним или что. Толочься среди чужого пота он уж точно не собирался. Да и для кого тут танцевать? Тебя никто даже не увидит, а боги если и увидят, то скорее отшатнутся.
— Мне нужно подышать, — выдавил Кир неизвестному существу и, нащупав стену, выбрался по ней наружу.
Какое же это было облегчение! Звукоизоляция клуба не пропускала наружу ни шороха. Только тихий раннеосеннний вечер, полупрозрачные сумерки, и ветерок гоняет по газону первые упавшие листья. Для Кира сейчас ещё было утро, но клуб находился в другой части света.
Кир согнулся, упершись руками в колени, и с полминуты просто дышал.
— Пойдём обра-атно, — раздался над ухом капризный женский голос. — Самое веселье пропустим!
— Подожди, видишь, дикарю плохо? — возразил другой.
Кир поднял голову. Перед ним стояли две девушки, одна в крошечном платье, другая в настолько облегающих штанах, что они выглядели, как краска на коже, и таком же… чём-то… сверху. Ма регулярно до сих пор получала нагоняи от Алтонгирела за чересчур вольную одежду. Видел бы он… хотя мог и кони двинуть, лучше не надо. Только теперь мозг Кира зарегистрировал обзывательство.
Отец
— Эй! — закричала одна из девушек. — Ты куда?
Киру очень хотелось ей ответить — и куда он, и куда следует отправиться ей, но… Недостойное князя поведение. Он выполнил то, зачем сюда приходил — хотя в упор не понимал, почему нельзя было познакомить Париндру с эспажанцами просто в универе, но раз друг попросил, он сделал. А любезничать с незнакомыми девицами он не нанимался. Ему ещё до завтра задание для Мрзгвы делать, а она хоть и не Кровопийца, но недалеко от него ушла.
Ютта заняла своё любимое местечко на газоне под большим платаном, аккуратно расстелив коврик для йоги, а поверх него пледик. Она любила учиться с комфортом, а именно — лёжа. Пусть для этого приходилось таскать из дома почти туристический рюкзак. Всё равно при ней всегда был свитер для занимания места и какая-нибудь еда, потому что в университетских кафе можно было разориться за семестр. Она успела прочитать пару страниц исследования, которое ей предстояло проанализировать на предмет научной состоятельности, когда в поле зрения замаячили знакомые белые лапы. А вслед за ними и дурацкие крокодиловые ботинки.
— Ты разве не на вечеринке? — выпалила она вместо приветствия, подняв глаза на принца Кира. Мэй прожужжала ей все уши тем, что он её пригласил. Ютте было по барабану, кого и куда его высочество приглашают, хотя в глубине души она удивилась: принц вроде бы не очень радовался назойливому вниманию Мэй. Она его всё-таки дожала? Или это безразличие было показным?
Принц кашлянул и сглотнул, как будто его мучила изжога.
— Мне там не понравилось, — сказал он. — Я ходил только чтобы друга познакомить с ребятами.
— А Мэй? — спросила Ютта, хотя какое ей в принципе дело до Мэй?
— Осталась там, — пожал плечами принц. — Кажется, с кем-то танцевала, когда я уходил. Я не присматривался.
— Я думала, она тебе нравится, — сама не зная, зачем, сказала Ютта. Какое ей дело, серьёзно?
— Да не особо, — легко признался принц и присел на корточки рядом с Юттиным ковриком. — Мне ты нравишься.
Ютта сжала зубы. Что он, решил, что её дурацкий вопрос — от ревности? Да что он о себе возомнил?!
— Думаешь, если ты принц, то перед тобой все ноги раздвигать должны?! — выпалила она прежде, чем смогла заткнуться.
— Н-нет, — обескураженно выдавил принц. — Я что, грамматику перепутал? Мы же говорим “мне нравятся яблоки”, а не “я нравлюсь яблокам”, так?
Теперь уже Ютта уставилась на него с вакуумом в голове.
— Ну… да.
— Во-от, — воодушевился принц. — Вот я и говорю: мне нравишься ты. Не наоборот! Я понимаю, что я тебе не нравлюсь, всё нормально.
— В смысле — всё нормально?! — снова вздыбилась Ютта.