О-Л 2
Шрифт:
Или не захотел?
Впрочем, у меня и сейчас есть с кем поговорить.
— Скажи, Маня, ты знаешь, какой я — настоящий? — спрашивал я волка. — Думаешь, я всегда был таким — зеленым и морщинистым? Когда-то я был человеком. Нет, не таким, какие живут у Длинного моря, совсем другим. Я жил в каменном доме, в комнате, похожей на ячейку в пчелиных сотах. Да-да! Есть город, где дома ставят друг на друга — десять, двадцать, а то и сто каменных домов, вроде тех, что строят на севере, у гор, с каменными стенами и крышами. И эти сто домов стоят друг
Зверь шевелил рваным ухом и косился на меня с недоумением. Дескать, какие еще люди? Что за страсти ты рассказываешь? Есть только степь и скачущие по ней орки, остальное не заслуживает внимания. Разве что какая-нибудь красавица с блестящей шкурой и глазами, похожими на отражение звезды в роднике…
— Эх, Маня, Маня! — вздыхал я и гладил волка. — Счастливый ты парень! А мне вот приходится голову ломать! Арагорн ведь и соврет — не дорого возьмет!
Хотя мастер-бог вряд ли врал. Не та ситуация, да и незачем ему. Значит, имеет смысл понять, что означают его слова. «Стать самим собой»? Что это значит?
Конечно, Ара — еще тот юморист, но в серьезных вещах не прикалывается. Наверное, он просто не смог объяснить. Или хочет, чтобы я сам догадался.
Стать самим собой — это кем?
Кто я?
Когда-то у меня было две жизни.
В одной — перспективный врач-психиатр. Коллеги считали меня хорошим специалистом и приятным человеком, правда, порой обижались на необщительность. Я не любил традиционные «корпоративы», использовал любой предлог, чтобы не участвовать в коллективных пьянках. Мне было на них скучно.
Чтобы меня не считали «белой вороной», пустил слух о том, что страдаю от проблем с желудком, поэтому застолье мне противопоказано. Поверили, даже стали засыпать советами по поводу лечения язвы и гастрита.
Не было у меня и «производственных» романов. В коллективе, в котором на одного мужчину приходится с десяток дам, а ночные дежурства провоцируют на интим, трудно не влипнуть в любовную интрижку. Вокруг меня крутилось несколько гламурных «сестричек», но с ними было скучно так же, как на «корпоративах».
Сначала ходили слухи о том, что я не интересуюсь женщинами, потом стали говорить, что я тайно женат…
А виновата — вторая жизнь, в которой я был сначала ролевиком, потом — реконструктором. Там случались и романы, и гулянки, там я чувствовал себя настоящим человеком, хотя по ролевым традициям считался орком. Две-три крупных игры за лето, несколько «кабинетных» зимой, пару раз в неделю — тренировки, по выходным — очередная сессия в данжен.
Эскапизм? Скорее нет, чем да. Компьютерные игры я не любил, они казались слишком бездушными и предсказуемыми. Мне нужны были живые партнеры, живые люди — от которых в любой момент можно ждать чего угодно.
Только живое способно на непредсказуемость.
Теперь началась третья жизнь. Снова орк, но теперь уже — почти настоящий.
Перемещение в иномирье почему-то не особо удивило. Империя орков оказалась местом, вполне подходящим для жизни. Даже уютным. Здесь я мог не носить маску и никем не притворяться, врач и боец слились вместе…
Но стал ли я самим собой? Нет. Внутри я по-прежнему не орк. Я слишком много знаю и помню из человеческой жизни.
Так кто же я на самом деле? Доктор Александр Александрович? Боец-мечник с незатейливым именем СанСаныч? Или орк Мышкун, приемный сын лекарки Апа-Шэр из клана Белых Волков?
Я не знаю…
Но больше всего поразило то, что ночью Маркиз как-то умудрился меня узнать. Орочий тегиляй, конечно, похож на мой старый подкольчужник, но отличается и цветом, и длинной. И щита такого у меня на Земле не было. Лицо — вообще ничего общего. СанСаныч, о котором я почему-то думал уже в третьем лице, конечно, не был писаным красавцем, но не зеленомордым же обезьяном. Фигура тоже изменилась…
Хотя, может быть, дело в том, что Маркиз был без очков? Зрение у парня никудышное, он из-за него и в армию не попал, так что вряд ли способен издалека рассмотреть черты лица. Но как он все-таки смог определить, что я — это я? Может быть, он — полуслепой, но упорно не надевающий на играх очки — умеет видеть то, что составляет суть человека? То, что и есть «быть самим собой»?
Вполне возможно. Человеческий организм — хитрая штука, он умудряется компенсировать собственные недостатки самым невероятным образом. С таким зрением Маркиз вообще-то и фехтовать без очков не мог. Однако он — отменный мечник, на турнирах проигрывал мне только из-за тяжести и медлительности, но куда клинок летит — отслеживал прекрасно.
Так что же увидел Маркиз? Какую суть?
— Как ты думаешь, Маня, мы разберемся с этим?
Волк понимающе кивнул.
— Ну, тогда — вперед! Да, а что там парит? Давай посмотрим?
Степь по-прежнему была пустынна, но у самого горизонта на северо-западе воздух дрожал и клубился, словно над открытой водой. Неужели я слишком забрал на север и дошел до берега Асана?
Можно было залезть в сумку и посмотреть составленную когда-то Асаль-тэ-Баукиром карту. Помнится, озеро на ней походило на банан, чья выпуклая часть — северный берег, а на юг торчат два «рога». Но лишь пожал плечами: какая разница? Карта — это карта. А тут — что-то необычное, неожиданное. Когда встречаешь только то, что должно быть, становится скучно.
Тем более, что уже с час назад мне начало казаться, что степь немного изменилась. Занятый мыслями о загадке Арагорна, я не обратил на это внимание. Да и ничего конкретного…
Обычная, уже успевшая выгореть трава, обычное летнее небо, блеклое от жары. Даже редкие облака — и те поднялись повыше от земли, чтобы не истаять на той сковородке, в которую она превращалась к полудню. Но было ощущение, что то ли трава стала гуще, то ли зелени больше. Попадались вовсе не выгоревшие участки. Так бывает, когда недалеко вода или подземные ручьи подходят близко к поверхности. Старая Апа-Шер сказала бы, что здесь — «доброе место».