О Луне, о звёздах, обо всём…
Шрифт:
Верка потрогала грудь, потом скулу. Видно, это были его излюбленные мишени, прикусила ладонь до крови. Пришлось заливать рану водкой, бинтовать.
– Чего только людям врать не пришлось, да ведь шила в мешке не утаить. Поняли все, что зубы я сама себе выбить не могу. Сильно его бояться стала, да только куда мне податься? Родители умерли, а больше никого нет. И пьёт, зараза, каждый день пьёт до скотского состояния. Как увижу, шатается – прячусь куда подальше, а он ещё злее оттого становится. Однажды так меня изуродовал, что не вытерпела и треснула ему по башке
– А теперь займись собой. Всерьёз займись. Увидишь, как жизнь изменится. Зубы вставь, причёску сделай. Чего я тебя учу, ты ведь женщина, сама знаешь, как мужика увлечь, чтобы соскочить не смог.
– Ха, ты-то соскочил. Посмотри… посмотри, грудь у меня какая, словно не двадцать семь мне, а семнадцать. Дотронься. Ага… советник хренов.
Долго ещё мы откровенничали. Бутылку допили.
Потом я Верку провожал. После, она меня. Там опять я…
Утром сарафанное радио из каждого утюга вещало о нашем грехопадении.
На меня просто показывали пальцем, а Веру срамили почём зря, умножая её и без того неподъёмное горе.
Но, то ещё не трагедия.
Непоправимое позже случилось – недели через две.
Мужик её сначала запил основательно, беспробудно, когда слухи упорно поползли, потом улёгся лицом к стенке, есть перестал, орал по ночам.
Вера думала, что белая горячка, но однажды ночью он повесился.
Тут и мне досталось.
Людская молва – то ещё пыточный станок. Словами так орудуют, словно живьём гвозди в голову загоняют.
О том до сих пор при каждом случае вспоминают. Я привык – не обижаюсь. Неприятно, конечно, но тайна есть тайна. Её беречь нужно, иначе та становится сначала новостью, а затем байкой.
А с Верой я здороваюсь всегда индивидуально, уважительно. Мы же теперь друзья как-никак.
Мы переглядываемся, молча, киваем друг другу одобрительно в знак солидарности.
Кстати, через месяц после похорон она вставила зубы, сделала модельную причёску, приоделась.
По её настоянию построили новый телятник, с механизацией.
Чуть позже Веру было не узнать: не красавица, нет, но приятная, обаятельная молодая женщина.
Ещё через несколько месяцев она вышла замуж. Правда, без свадьбы. Приглашать было некого.
В деревне появился девятнадцатилетний паренёк, отсидевший год по хулиганке – подрался с кем-то не тем. Нормальный вполне,
Вскоре Вера ходила с животиком, сияя неподдельным женским счастьем.
Бывает и так: обломала жизнь, сорвала судьбу в штопор, поучила, как следует, но в последний момент позволила выскочить из мёртвой петли.
Настоящие проблемы не приходят к нам в готовом виде. Мы их сами создаём, не желая вовремя реагировать на мелкие неприятности, которые укладываем в фундамент судьбы, словно кирпичики, а когда пытаемся на гнилом основании возводить здание – оно заваливается.
То, что мы называем своей судьбой, лишь совокупность абсурдных действий,
совершённых необдуманно, не более того.
Когда-то я слышал каламбур, который звучал приблизительно так: не бойтесь своего будущего, оно ненастоящее.
Шалунья весна
День обещал быть исключительно прекрасным. Во всяком случае, с таким жизнерадостным ощущением проснулся Вениамин, двадцатипятилетний владелец благоустроенной однокомнатной квартиры, доставшейся ему в наследство от маминой мамы.
Его распирало от избытка энергии, от предчувствия чего-то особенного, способного наполнить жизнь новым, особенным содержимым.
Возможно, так действует на всё живое весна.
Задумываться, отчего ему с самого утра так хорошо, не очень хотелось. Достаточно того, что настроение звучало изнутри музыкальными ритмами, напоминало состояние плавного энергичного полёта.
Так бывает во сне, когда случается желание полетать, кружа над городом. Просто разбегаешься и начинаешь махать крыльями, то есть руками, конечно. Дальше всё получается само собой. Но летать непросто, во сне тоже. Крылья, знаете ли устают.
Ощущение левитации будоражит кровь, наполняет сердце восторгом. Удивительно, но после фантомных полётов Вениамин всегда просыпался в особенно бодром расположении духа.
Так было и сегодня, хотя он уже окончательно встал и не имел намерения подниматься в небо.
Ранняя весна для горожанина – подарок судьбы. Это уже предвкушение лета.
Венька вышел на балкон, глотнул полные лёгкие сладковатого свежего воздуха и обомлел от увиденного начала дня.
Слева от него распускалась волшебная, с разноцветными переливами, заря, настолько яркая, что глаз не оторвать.
После однотонно серого зимнего ландшафта, продолжительного недостатка света, такая красота вселяла оптимизм и желание перемен.
Прямо по курсу, на уровне глаз, красовалась почти полная Луна.
Раньше ему не приходилось видеть оба светила одновременно. Сейчас, почти сливаясь цветом с лазоревым небом, скромно пыталось стать незаметным ночное светило. Восток в то же время пылал оттенками алого свечения.