О любви и страсти

Самойлов Николай Николаевич

Добирался поездом, потом автобусом. В восемь утра был на месте. Село сильно изменилось. На дорогах асфальт, центр перестроен, на улицах водяные колонки, значит, провели водопровод. Нефтяники народ богатый, они появились в селе за два года до моего отъезда, с ними пьянство, наркотики, воровство. Сирень в палисадниках ещё не цвела. Я шёл пешком по улице, ведущей к школе. До неё от центра было восемьсот метров. У школы толпились мальчишки и девчонки в спортивных костюмах. Я удачно приехал. Шёл первый день соревнований школьных команд, съехавшихся со всего района. Это обрадовало

меня. Сам участвовал в таких соревнованиях Бегал сто, двести, четыреста метров. Занимал первые, вторые места в районе и области. Решил посмотреть, как бегают сегодняшние чемпионы. С нетерпением ждал старта на сто метров. Спортсмены разминались, лица у всех были сосредоточенные, но ни одного мне знакомого. Первые шесть спринтеров пробежали с результатами хуже лучшего моего. Когда на старт вышли следующие шесть юношей, я остолбенел. Высокий, кудрявый блондин, с широкими плечами и тонкой талией был моей копией в пятнадцать лет. Этого быть не могло, близкой родни у меня не осталось. Юноша сорвался со старта третьим, но уже на первых метрах вырвался вперёд, на финиш пришёл, метров на двадцать опередив остальных. Именно так бегал я.

– Кто это? – спросил я у аплодировавшей ему девушки.

– Саша Денисов – наш чемпион.

– Кто его родители?

– Мама – директор нашей школы Раиса Дмитриевна.

– Она не преподавала физику – спросил я хриплым от волнения голосом.

– Преподавала – ответила девушка.

У меня закружилась голова, сердце чуть не взорвалось от волнения. Неужели это происходит со мной? Я уже не видел ни спортсменов, ни зрителей. Пробрался через толпу к входу в школьный сад, заросший сиренью и сел на траву в тени сиреневой аллеи. Память перенесла меня на шестнадцать лет назад. Тогда я – студент третьего курса, приехал на летние каникулы в родное село проведать деда. Был июнь. Я привёл в порядок свой старенький велосипед, перемёты, сеть и занялся рыбалкой. В субботу пошёл в клуб на танцы. Смотрел на подросших за три года девчонок и мальчишек, с которыми я тренировался и ездил на соревнования. Я три года, я был чемпионом в спринте. Моя фотография висела на школьной доске почёта. Некоторые, из тогдашних восьмиклассниц, смотрели на меня влюблёнными глазами. Теперь они превратились в юных красавиц, при встрече обнимали , прижимаясь тугими грудями ко мне, призывно заглядывая в глаза. Как – никак студент, бывший чемпион! Мне было это приятно. Одноклассники радостно жали руки, расспрашивали о жизни в городе и вспоминали школьные годы. Я расспрашивал об учителях. Собственно, меня интересовала только учительница физики Раиса Дмитриевна. Я был влюблён в неё с восьмого класса, но никому не говорил об этом, поэтому расспрашивал осторожно. Она поразила меня, едва войдя в дверь класса. Блондинка среднего роста, с осиной талией, коса, как корона украшала гордую голову, огромные синие глаза и алые губы. Это был мой идеал женской красоты. Такие роскошные волосы я видел только у своей мамы. Может быть, поэтому я и влюбился в физичку с первого взгляда. Тогда ей было 22 года – мне пятнадцать, но она затмила самых красивых одноклассниц и всех других девушек нашей школы. Влюбился

не я один. Коля Мананников не скрывал своей влюблённости. В девятом классе он даже провожал её до дома, после школьного вечера. Родители и учителя возмутились, был большой скандал. Раиса Дмитриевна получила выговор. Я восхищался поступком Мананникова, но сам я не решался пригласить её танцевать. Потом она вышла замуж за студента Ленинградского университета, родила сына и ушла в декретный отпуск. Мои мучения кончились. Осталось стихотворение, написанное в десятом классе:

Я знаю, что мною не бредишь:

Хорош аппетит, крепок сон,

И мужа, и сына имеешь,

Зачем же в тебя я влюблён?

Зачем сердце сутками точит,

Как яд убивая, печаль?

За что мне бессонные ночи,

Не мучай, змеёю ужаль!

Ты смотришь, дыхание ровно,

Молчу, хоть и знаю урок.

Поставишь мне – два хладнокровно

И скажешь: садись паренёк.

Сажусь, сердце бьётся тревожно,

Не знаю, что делать, как жить?

Мне двойку исправить не сложно,

Нет силы тебя разлюбить.

Танцуя с девушками, я узнал, что Раиса Дмитриевна разошлась с мужем, живёт с матерью и сыном. Мне очень захотелось её увидеть. Какая она теперь? Я шёл, задумавшись, вдоль ряда стульев у стены, когда услышал: – Симонов, почему не здороваешься? Вздрогнув от неожиданности, увидел свою учительницу. Она сидела на стуле и улыбаясь смотрела на меня. Моё сердце словно молния пронзила – не чудо ли? Думал, мечтал увидеть, и сбылось! Передо мной была не хрупкая девушка, а женщина красоты незабываемой. Она пополнела, чёрное платье плотно охватывало роскошную грудь, шея и руки блистали нежной, бархатистой белизной. Синие глаза и смеялись, и ласкали, суля блаженство. Это была царица с короной золотых волос, богиня с картин гениальных художников средневековья. Кто бы смог устоять? Я не смог. Сидевшие рядом с нею девушки, смотрелись полевыми цветами рядом июньской с розой.

Опомнившись от неожиданности, стал путанно оправдываться. Раиса Дмитриевна, увидев восторг в моих глазах, смилостивилась и сказала: – Ладно, прощаю. Приглашай танцевать.

У меня пересохло во рту, с трудом выдавил:

– Я онемел от вашей поразительной красоты. Разрешите пригласить вас на танец.

Царица величественно кивнула головой и мы пошли танцевать. Я впервые обнимал такую сладкую, волнующую, сводящую с ума женщину. Она, что то говорила, но я ничего не слышал. Сердце билось в груди испуганной птицей, мысли путались, восторг окрылил меня. Она была величественно – приветлива:

– Ты хорошо водишь. Кажется, мы танцуем впервые?

– Да. Я раньше не осмеливался подойти в вам.

– Почему? Разве я такая страшная?

– Наоборот, прекрасней женщины я не видел. Это я не смелый.

– Ты научился говорить комплименты.

– Нет, фиксировать факты. Вы – хороша, как богиня с олимпа. Я в восторге. Могу повторить вслед за Пушкиным: Я встретил вас и всё былое…

Конец ознакомительного фрагмента.