О любви не говори
Шрифт:
– Да! – кивнула головой Джулия, воздержавшись от комментариев.
Ее лаконичный ответ удивил Алекса. Его также поразило и то, что он сам, по собственной инициативе, рассказал ей так много. Но, как говорится, слово – не воробей, и что сказано, то сказано.
– Негативы в коробке на журнальном столике! – бросил он, направляясь в гостиную.
Джулия последовала за ним и села на диван. Странным образом ее молчание действовало ему на нервы. Но надо на время забыть и о ней, и обо всем на свете и заняться наконец делом! Но тут Алекс бросил на
– Скажите же что-нибудь! – потребовал он.
– Что сказать?
– Что вы думаете, и тогда мы сможем перевернуть эту страницу и идти дальше.
– Давайте лучше займемся негативами.
– То есть о моей матери вам уже говорить расхотелось, да? – Невероятно! Большинство женщин, с которыми он был знаком до сих пор, проявляли просто невиданное любопытство ко всему, что касалось его личной жизни.
– Важно не то, хочу ли я. Важнее то, что вам самому не хочется говорить о ней. А я лишь уважаю ваши чувства.
– Хорошо, пусть будет по-вашему! – Алекс уселся на край стула и придвинул к себе коробку с бумагами. И сердце защемило у него в груди, когда он увидел фотографию, лежавшую сверху. Нет, то был не очередной шедевр, сделанный отцом. Обычное семейное фото, запечатлевшее их троих еще тогда, когда они были одной семьей. Ему лет шесть, и он сидит счастливый, с глуповатой улыбкой на лице, между мамой и папой. Наверное, представляет себе, что и вся остальная его жизнь будет такой же безоблачной и счастливой. Какого черта, в самом деле, он полез в прошлое? Там не осталось ничего хорошего. По крайней мере, для него. – Пустяки все это! – пробормотал он вполголоса, выкладывая фотографию на стол.
– Что это? – Джулия взяла фотографию и проговорила после короткой паузы: – У вас троих здесь такой счастливый вид.
– Иногда фотографии лгут! Особенно если люди знают, что их снимают. Вот почему лично я всегда предпочитаю фотографировать свои модели, настигая их врасплох. Тогда на лицах сохраняются истинные чувства, без какой бы то ни было фальши. И никаких дежурных улыбок!
– Почему вы считаете, что ваши улыбки были дежурными?
– Потому что спустя два года после того, как был сделан этот лучезарный снимок, мои родители расстались. Они бы и официально развелись, да не успели. Отец погиб.
– Жаль, что все так вышло! – проронила Джулия.
– Что ж, что было, то прошло!
– Удивляюсь, почему смерть отца не сблизила вас с матерью. Ведь вы же остались только вдвоем!
– Наша семья распалась исключительно по ее инициативе. Я тогда был страшно зол на нее за разрыв с отцом. А когда моя злость немного утихла, она уже успела выскочить замуж вторично. – Алекс протянул Джулии стопку фотографий и негативов. – Просмотрите вот это!
Следующий час они работали молча, скрупулезно просматривали каждую бумажку, лежавшую в коробке: фотографии, негативы, вырезки из газет, какие-то документы.
– Его здесь нет! – раздраженно бросил Алекс. Он ведь был абсолютно уверен, что негатив до сих пор хранится в бумагах отца. – Не понимаю! Все остальные негативы на месте, включая и те, которые были сделаны в ходе поездки в Москву.
– Мало ли что с ним могло случиться! Столько лет прошло! – Джулия извлекла со дна коробки конверт и уставилась на него. – Странно! Конверт адресован какой-то Саре. Между прочим, мою маму тоже звали Сарой.
Глаза ее потемнели от дурного предчувствия. Совпадение? Или рок?
– Внутри пусто! – Она потрясла конвертом в воздухе. – Но это же не моя мама, правда?
– Само собой! – согласился Алекс.
– На свете миллионы женщин, которых зовут Сара! И миллионы матрешек! И миллионы кулонов в форме лебедя! – Голос Джулии сорвался на крик. Она отшвырнула от себя конверт и встала с дивана. – Безумие какое-то! Мне пора!
– Уже?
– У меня дела! Скоро свадьба, и жених ждет меня. А я занимаюсь всякими глупостями! – Она раздраженно махнула рукой в сторону бумаг, сваленных на стол. – Негатива нет! Ничего нет! И не надо!
– А я думал, что вам нужна правда! – Алекс взглянул на девушку и понял, что она не владеет собой.
– Зачем мне ваша правда? Я вот сейчас уйду и все забуду! Простите меня, Алекс, что втянула вас в эту глупую затею. И спасибо за помощь! Но с меня довольно! Я выхожу из игры.
Джулия схватила сумочку и исчезла за дверью прежде, чем он успел остановить ее. Пусть уходит. Решила поистерить, да и можно ли винить ее за это? Он взглянул на конверт. Что, если его отец действительно был каким-то образом связан с матерью Джулии? И вдруг неожиданно для самого себя вспомнил темноволосую женщину, с которой у его отца была назначена встреча в Москве на Красной площади.
А если это была Сара?
Воскресное утро Джулия встретила в церкви Святого Марка, куда семейство Демарко явилось в полном составе на утреннюю мессу. Они заняли целых три ряда. Вот она, ее семья, размышляла Джулия, пока священник рассуждал об общности людей в этом мире. У нее даже возникло чувство, что священник обращается непосредственно к ней. Это ей он говорит о том, как важно помнить о тех, кто рядом с тобой, как нужно оберегать и лелеять своих близких. Проповедь лишь укрепила решимость Джулии раз и навсегда покончить со всем тем, что имеет отношение к фотографии девочки.
Она страшно испугалась, увидев имя матери на пустом конверте. Конечно, незнакомая ей Сара, вполне возможно, не имеет никакого отношения к ее матери. Просто в тот момент она со всей очевидностью увидела, что делает: своими руками рушит тот фундамент, на котором зиждилась вся ее прежняя жизнь. Сама разрушает свое прошлое и уничтожает память о матери. И это ее ужаснуло. Она убежала прочь. Наверное, Алекс решил, что она спятила. Продолжит ли он свои поиски без нее? Скорее всего, да. Ведь у него имеется свой интерес к фотографии.