О любви не говори
Шрифт:
Она вымученно улыбнулась и получила в ответ широкую улыбку от Алекса.
– Отлично! Раз ты еще можешь шутить, значит, с тобой все в полном порядке.
– Ты считаешь, что чувство юмора – это важно?
– Смех очень часто помогает выжить. Мне доводилось бывать в африканских деревнях, где люди буквально мрут с голоду, от ВИЧ-инфекций и других страшных болезней. Казалось бы, бедолагам вообще не до смеха, но стоило мне навести на кого-нибудь из местных фотокамеру, как они тут же начинали улыбаться. Жить в таких нечеловеческих условиях и уметь улыбаться дорогого стоит.
Джулия молча повернулась к нему. Алекс не отрывал глаз от дороги, но она поняла, что мыслями он снова унесся в прошлое.
– Я дал одному мальчугану ручку и кусок бумаги, – продолжал он, не поворачивая головы. – Ты бы видела, как он радовался. Будто получил чек на миллион долларов. – Алекс невольно улыбнулся, видно, представив себе лицо счастливого ребенка. – И все время смеялся. Смеялся и рисовал, пока не изрисовал своими каракулями весь лист бумаги.
– А потом ты его видел? Ты вообще встречаешься с теми людьми, которых фотографируешь?
– Я редко возвращаюсь в те места, где уже бывал. А потому и героев своих снимков почти никогда не встречаю. Очень редко! Но в ту деревню я наведывался около года тому назад.
– Только не говори мне, что мальчик умер! – протестующе замахала руками Джулия. Сама мысль о том, что такой жизнерадостный ребенок мог умереть, была ужасна.
– Не знаю, что с ним случилось. Вся деревня исчезла с лица земли. Ее смыло наводнением. Рассказывали, что кое-кто смог спастись, но все уцелевшие жители разбрелись по другим деревням. Так что о судьбе мальчика мне ничего не известно.
– Может, он выжил и продолжает где-то играться с твоей ручкой, играет и улыбается.
Алекс посмотрел на Джулию с ласковой улыбкой.
– У тебя доброе сердце, Джулия! Не поэтому ли у тебя столько проблем?
– Все может быть!
– По доброте своей ты боялась поговорить начистоту с Майклом, не хотела его обижать.
– Частично да. А частично он мне все же нравился, и обращался он со мной замечательно. Но ты прав: я действительно не хотела обижать его. А проблемы у меня были не столько из-за Майкла, сколько из-за мамы. Я всегда боялась огорчить ее, если стану проявлять повышенное любопытство к прошлому. У меня никогда не хватало смелости задать ей все те вопросы, которые я задаю себе сегодня. Она отсылала меня прочь, а я терпела, чтобы – не дай бог! – лишний раз не расстроить ее. И вот чем обернулась моя уступчивость в итоге.
– По твоим рассказам, у вас с матерью были прекрасные отношения, а потому можно понять твое нежелание огорчать ее.
– Да, мы прекрасно ладили, постоянно вели беседы на самые разные темы. Мама знала каждый мой шаг, где я, что делаю. Вообще-то она держала меня под неусыпным контролем, это правда.
– Долго она болела?
– Почти два года, начиная с того момента, когда был поставлен страшный диагноз, и до смерти. Особенно тяжелыми были последние полгода. Наблюдать, как умирает человек, всегда трудно. Зато у нас хватило времени попрощаться с ней. Кажется, мы успели обсудить в эти последние месяцы все самое важное. Но теперь я понимаю, что маму больше всего заботило наше настоящее и наше будущее. Она никогда не заводила речь о прошлом, предпочитая говорить только о том, что мы станем делать, когда ее уже не будет с нами. Вот и получается, что она сумела сохранить свою тайну до конца дней, унеся ее в могилу. Не понимаю только, почему она так сделала.
– Вполне возможно, тебе удастся найти ответ на это «почему». Только смотри не пожалей потом об этом.
– Не пожалею! Лучше самая страшная правда, чем неопределенность.
Алекс бросил на девушку задумчивый взгляд.
– Это ты пока так рассуждаешь. Кто его знает, насколько страшной может быть наша с тобой правда.
– Ты говоришь так, будто уже о чем-то догадываешься, но не хочешь пока делиться своими соображениями. Готовишь меня к чему-то, да?
– Нет! Пока я знаю ровно столько, сколько знаешь ты. Просто мне пришлось в жизни насмотреться на всякое. Никогда ведь не знаешь, на какую подлую низость способен человек.
Джулия точно не знала. Всю жизнь она прожила под крылышком у матери, надежно защитившей ее от всяких мерзостей реального мира. Она со вздохом глянула в ветровое стекло. Мимо промелькнула табличка с надписью населенного пункта: Санта Хелена.
– Ну, вот мы и приехали! – пробормотала она вполголоса. – Готова или не готова, но вперед!
– Ты говоришь о Рике Сандерсе или о нас?
– И о нем, и о нас! У меня нехорошее предчувствие, Алекс.
– Да у меня все время это предчувствие, Джулия! С того самого момента, как в минувшую пятницу ты постучала ко мне в дверь.
Проселочная дорога петляла между фермами, пастбищами, на которых паслись лошади и несколько коров, потом замелькали небольшие деревенские домики. Пахло свежескошенным сеном и травой. Стоял красивый солнечный день. Безоблачное голубое небо, яркое солнце, идиллический деревенский пейзаж. В такие дни не верится, что уже скоро зима. Какая зима, вот же оно, лето! Самое настоящее! Да и вообще, когда попадаешь на природу, то не хочется верить в плохое. Дай бог, чтобы его и не было, подумала про себя Джулия.
Алекс попросил ее еще раз свериться по карте. Джулия сверилась и велела сворачивать на следующем перекрестке. Но вот деревенский пейзаж стал постепенно уступать место городским постройкам, фабричным сооружениям, автозаправкам, парковым аллеям и городским тротуарам. Рик Сандерс жил на улице, которая именовалась Карибский Двор. Странное название! Ибо ничто в окружающем пейзаже и отдаленно не напоминало карибскую экзотику. Искомый адрес привел их к скромному одноэтажному домику в стиле ранчо. На подъезде к дому стоял видавший виды старенький «Шевроле», по меньшей мере двадцатилетней давности. Трава на лужайке перед домом была редкой, пыльной и сухой. Цветочные клумбы тоже радовали глаз своей неухоженностью, между кустами роз, высаженных вдоль всего фасада дома, торчали сорняки.
Джулия заметно нервничала, а когда Алекс затормозил машину, и вовсе разволновалась.
Неужели через каких-то пару минут она увидит родного отца?
Догадается ли она, что это он? Почувствует ли инстинктивно родную кровь?
Она непроизвольно сжала руку Алекса, когда он двинулся по дорожке вперед к дому.
– Не спеши! Я еще не готова!
– Тебе не надо ничего говорить, Джулия. Я все возьму на себя. Назову имя твоей матери, и мы посмотрим на его реакцию. Словом, ты стой, слушай и наблюдай!