О любви по-разному
Шрифт:
– Ты, дочка, – Ольга Николаевна подошла к Анне, как только её допустили к нововенчанным, – не бойся, не перечь мужу своему, всё как скажет, так и делай, – зашептала она, пока генерал отвернулся. – Глядишь, и сладится всё.
Анна только поджала губы и опустила взгляд так, чтобы видеть только подол своего подвенечного платья. Смотреть на мать, а уж тем более говорить с ней сейчас не было духу. Всё вокруг словно бы происходило не с ней, она будто бы со стороны смотрела на то, как их вывели из церкви, посадили в коляску, запряженную тройкой белоснежных лошадей, и они с супругом отправились в его, а теперь уже и её имение.
Как сообщили ей ещё во время сборов, здесь – в Новоцерковске – праздника не предполагалось, свадьбу планировали отметить через пару недель в Санкт-Петербурге. Сейчас же был организован только небольшой вечер на двести гостей: самых близких друзей и знакомых семьи генерала. Анна тогда только и успела подумать, что двести человек – это огромное количество народа, и если это небольшой вечер, то что же будет в столице? Но приготовления замотали её, и она забыла о своём вопросе, вспомнив о нём только сейчас.
Бальный зал особняка Прокофьевых оказался огромен, так что гостей и не виделось так много. Было просто слишком ярко от блеска хрусталя и шумно от бесконечных тостов за молодых. Их произносились с улыбкой, но в глазах тостующих Анна видела лишь печаль или злорадство, и это делало вечер еще невыносимее.
В конце концов, она встала и с разрешения супруга вышла в сад. Здесь было прохладно, свистели вечерние птицы, и сам воздух словно пел ей песню о свободе. О той самой свободе, которую Анна сегодня потеряла. Она шла по тропинке и вспоминала, как утром, случайно проходя мимо батюшкиного кабинета, заметила, что брат с адвокатом генерала подписывают какие-то бумаги. «Наверное, – подумалось тогда ей, – списывают долги наши. И хорошо. Пусть…»
Поднялся ветер, потянул за собой фату, срывая с головы венок невесты. Анна невольно улыбнулась: «Ну вот и всё, не невеста я больше! Не невеста!» – и побежала по тропинке вглубь сада.
***
Её искали всем собранием. Долго. Обшарили каждую комнату, каждый закуток дома, посмотрели под каждым кустом, опросили всех гостей и прислугу, но так не нашли.
– Сбежала! – кричал генерал тем зычным голосом, который сложно представить у столь пожилого человека. – Искать! С собаками искать!
Собаки привели лишь к небольшой дверце в ограде сада, которой пользовались, когда нужно было сократить пеший путь до города да в лес по надобности какой сбегать. Утром же сынишка местного кузнеца нашёл фату, зацепившуюся за ветку ивы над рекою.
***
– Сегодня, – кричал мальчишка, стоявший у театра со стопкой листовок в руках, – состоится премьера пьесы Александра Островского «Бесприданница». В главной роли несравненная прима нашего театра Анна Новоцерковская. Не пропустите! Сегодня…
Емельян прошел бы мимо, но что-то дёрнуло его, он подозвал мальчишку и спросил:
– Анна Новоцерковская?
– Да! Она такая красавица! И такая талантливая! – затараторил тот. – Вот, возьмите, – он сунул Емельяну в руки одну из листовок, – тут её портрет есть.
– Спасибо! – Емельян взял листовку, присмотрелся к лицу девушки и улыбнулся. Что ж, не там, так тут ей эта в этой пьесе играть, не в реальной жизни, так на театральной сцене. Хотя…
– Где можно купить билет? – снова обратился Емельян к мальчишке, который продолжал кричать, зазывая прохожих в театр.
– Там, – махнул тот в сторону здания позади себя, – касса на входе. Вы приходите!
Емельян кивнул.
– Приду. Я обязательно должен это увидеть.
Ты узнаешь её из тысячи…
«…Просто начните».
***
– Привет! – Алка подбегает, размахивая своей модной сумочкой, и легонько шлёпает ею по моей спине. – Чего стоим?
– Жду тебя, кулёма! – Я хмыкаю и, наклонившись, чмокаю её в подставленную щёку.
– Что сразу кулёма-то? – Она смешно рдеет под вечерним солнцем и показательно опускает взгляд. – Я просто очень хорошая девочка.
– Ага, и сегодня я веду очень хорошую девочку на свидание.
Я подхватываю Алку под локоток, и мы отправляемся по парковой дорожке мимо вековых сосен и ярко раскрашенных скамеек, а из динамиков звучит: «Ты узнаешь её из тысячи…»
***
– Гражданин Ломов Аркадий Сергеевич?
Передо мной стоит высокий мощный мужик в бейсбольной кепке, чёрной футболке, синих джинсах и не самых удачных кедах. Я бы на его месте их на берцы заменил.
– А кто его спрашивает? – Смотрю мужику за спину и вижу жмущегося так, словно очень хочет в туалет, участкового.
– Майор Полтавский. – У меня перед носом словно из воздуха появляются корочки местного УВД. На фото у мужика усы и волосы гладко зачёсаны назад.
– Я Ломов. А что случилось? – Я делаю шаг назад, пропуская мужика… нет, майора и участкового в квартиру.
– У нас информация, что вчера вы встречались с Войченко Аллой Николаевной.
Они входят и оглядываются. По цепкому взгляду майора я понимаю, что ничего хорошего меня не ждёт.
– Встречался. У нас было свидание. Потом домой её проводил и вернулся сюда. – Я развожу руки в стороны, этим жестом показывая, что они могут осмотреть всё, что потребуется.
– Во сколько? – Майор кивает участковому, тот открывает планшет, который до этого держал в руках, и начинает записывать.
– Во сколько что? Гуляли в парке где-то с шести до девяти. Алка опоздала, её в универе однокурсник задержал. Дома я её оставил, кажется, в половине десятого. Она ещё порадовалась, что мы успели, и отец не будет её ругать. Ну, и я домой попал в одиннадцатом часу. Точнее не скажу, от дома Алки до моего пешком минут сорок, плюс я ещё с парнями постоял во дворе. – Проследив за тем, как участковый молча переносит мои слова на бумагу, я смотрю на майора и повторяю вопрос: – А что случилось-то?