О любви. Истории и рассказы
Шрифт:
Но однажды жизнь вынесла приговор: диагноз – рак, и дедушки вскоре не стало… Я все помню: как он учил меня ездить на велосипеде, как вместе с ним впервые вытянула из пруда карася. В их доме на улице Карла Маркса всегда было тепло – это дедушка с бабушкой светились переполнявшей их любовью, хотя редко говорили о ней вслух.
Все твердят, что любовь бывает разная, – не спорю. Она может быть тихой и бурной, молчаливой и многословной, но если это настоящая любовь – она всегда неповторима.
Надежда
Где-то глубоко в душе она была романтиком. Страстным, отчаянным, нежным. Красная шапка с помпоном-ежиком, гигантского размера синие рукавицы, белая, в мелких ранках, сумка из дерматина.
А еще у нее была мама Галя – ждала дочку каждый вечер в кресле цвета облезлой дымчатой кошки. Мама как мама. Суета, ворчание и страх за Любино будущее. И если бы она могла передвигаться сама, то наверняка личная жизнь дочери давно бы совсем сошла на нет.
Личная жизнь опасливо поглядывала на подъездную дверь, подкидывала записочки в почтовый ящик и преданно смотрела в глаза.
– Отстань, а? – усердно повторяла Любушка каждый день. Но Леший, а именно так Люба его называла, стойко стоял возле почтовых ящиков и фыркал, как изголодавшийся по ласке кот.
– Не уйду!
Люба закатила глаза и с победной ухмылкой проплыла в квартиру № 5. На пороге демонстративно оглянулась и бросила:
– Стой-стой, формула любви!
Кавалер нахмурил густые брови, сощурил добрые серые глаза и водрузился на перила.
В прихожей было темно. Люба включила свет и внутренне вздрогнула. Мама ждала в коридоре. Свежий взгляд, руки спокойно лежат на подлокотниках – видимо, недавно проснулась.
– Привет. С кем ты там?
– Да Леший снова площадку топчет.
– Не надо так с Алексеем, доченька. Он парень хороший. Надежный.
Люба закинула шапку-лепешку на полку, синие рукавицы пристроила в тумбочку. Старенькое пальто повесила на крючок, пожизненно приколоченный ржавым гвоздем.
– Ага. На него всегда можно положиться: шугает рекламщиков, отпугивает курильщиков… Незаменимый кавалер!
Змейка-язва приятно щекотала нёбо, внутри почему-то становилось тепло. Ляпнул гадость – сердцу радость – скрипнула мысль и подняла вихрь немой истерики. Люба смеялась как проклятая. Никакие силы не смели унять этот нечеловеческий смех.
– Доча, доченька, – металась мама в кресле по коридору. – Что ты?
30 лет. 30 лет жалкого существования. Все сама. Все одна. Господи, где же тот самый?! Тот настоящий?! Сильный, смелый и великодушный?! Именно великодушный, с большой душой и живым сердцем.
Люба сидела в кресле и варила кашу из собственных мыслей. Мама дремала перед телевизором. Спокойная. Тихая. Сытая.
Нет таких. И никогда не было. Все сказки.
Любушка подошла к зеркалу: длинные волосы задушены
– М-да… – Люба скептически посмотрела в зеркало. – Через три дня Новый год, а ты все такая же наивная. Черти от смеха уже копыта отбросили, а ты все веришь в чудеса.
Но ведь было же – упрямо настаивал внутренний голос. Вспомни: на прошлый Новый год премию дали, а ведь никто не верил! А в позапрошлый? В лотерею выиграла! Пусть 365 рублей, но повезло же?
– Мам, я в магазин. Пойду посмотрю. Может, что по акции выкинули.
Помпон безжизненно болтался возле плеча, лопоухие рукавицы торчали из карманов. На главной площади их маленького городка сновал народ. Большой, красивый и ужасающий гипермаркет красовался на площади как жирная бородавка.
Высокая, ощипанная и с проседью, елка стояла посреди предновогоднего безобразия. Игрушки и снежинки советских времен дрожали на ледяном ветру. Тут же было кольцо для маршруток и автобусов. Люди вжались в остановку. Серое небо тосковало по солнцу.
Рождественский базар раскинулся между супермаркетом и остановкой. Хлопушки, мишура, гирлянды, игрушки с ядреным запахом дружественного Китая. На одном из столов красовалась выпечка: нарядный каравай, имбирные пряники и даже парочка куличей. Как всегда, удивляла и настораживала находчивость современного торговца.
Любушка остановилась возле лотка с вязаными изделиями: носочками, чулочками, шарфами с русскими и скандинавскими «напевами». Маме подарю жилет на меху, твердо решила Люба. Как раз для ее спины.
– Привет, – прозвучало так неожиданно, что Люба с размаху залепила кому-то сумкой.
– Ой, полегче! – Алексей уклонился от удара, улыбка растянулась до затылка. – Неужели гуляешь?
– Не все же вам, Лешим, под елками отираться. – Люба затащила сумку обратно на плечо, проклиная первый класс, когда ее усадили за парту с этим долговязым репеем.
– Куда идешь? – Алексей еле поспевал за быстро набирающей скорость Любой.
– За горохом пойду. Куплю сразу три банки, чтобы угарными газами отвадить тебя от квартиры!
– Так ты лучше пачку сухого купи, так дешевле выйдет. – Парень бархатно рассмеялся.
Люба про себя улыбнулась. А он ничего… Взрослеет. Вместе с чувством юмора.
Оба вздрогнули от громкого сигнала. Алексей схватил Любу и оттащил в сторону. Огромный грузовик, переваливаясь всей своей мощью, проехал к торцу гипермаркета. Как по команде, открылась дверца кузова и на асфальт спрыгнули три здоровых мужика. В кузове дрожали елки. Большие и маленькие, роскошные и замученные, красивые и «сойдет».