О людях и нелюдях
Шрифт:
— Здорово, девка. Откуда-куда? — спросил один, с седыми усами.
Второй, помоложе, беззастенчиво разглядывал девушку, основное внимание уделив вырезу, съехавшему на бок из-за котомок и открывавшему большую часть правой груди. Винка почувствовала нескромный взгляд, положила котомки на землю и торопливо поправила платье.
— Я в город иду… — замялась, вспоминая хоть одно название, слышанное от оборотней. — В Прискальный.
— Нашла город! — презрительно сплюнул молодой стражник. — Дыра! Вот Венцеград…
— Кому дыра, Коська, а кому полуденные кущи, — наставительно произнес
— Да, дяденька, — закивала Винка. — Батя у меня помер, от него пес остался. А котик мой, я его вот такусеньким подобрала, — девушка широко развела большой и указательный пальцы.
— Руку протяни, — распорядился стражник, доставая серебряный крылик.
— А пущай губами приложится, — гыгыкнул молодой. — К моей пряжке, — хлопнул себя по низко нацепленному поясу. — Она у меня серебряная. Давай, девка, становись на колени и целуй. В городе это умение тебе пригодится.
Винка растерялась. Она не понимала причины похабного смешка молодого стражника, но чувствовала, что в его предложении кроется нечто оскорбительное. Ее подозрения подтвердил Дрозд, глухо рыкнувший и нервно запереступавший передними лапами. Вьюн сидел как ни в чем не бывало и щурил янтарные глаза.
Седоусый стражник мельком глянул на растерянную мордашку девушки и с подозрением уставился на беспокойного пса.
— Давай руку, девка.
Не глядя, приложил крылик к ладони протянутой руки, также, не глядя, оттолкнул. За долгие годы службы научился отличать нелюдей по одной дрожи от прикосновения обжигающего металла. Второй стражник разочарованно крякнул. Окажись девка зверухой, дядька Воронец, пожалуй, позволил бы прижать ее за будкой, а так рассчитывать не на что.
— Иттить-то можно? — пискнула Винка.
— Погоди. Приложи-ка крылик к носу твоей псины, — старший не отрывал взгляда от вновь сидящего спокойно Дрозда.
— Ой, дяденька, Дрозд — батин пес, меня он не очень-то слушается. Боюсь я, вдруг кусит.
— Прикладывай, иначе придется тебя задержать, — стражник был неумолим.
— Можно, я свой крылик приложу? Вдруг он ваш заглотит случайно? — девушку не волновала судьба имущества седоусого, но его вещица была большой и массивной, а ее крылик — маленьким. Может, он не так сильно обожжет нос пса, и это останется незамеченным.
— Прикладывай, дуреха, не тяни время, — поторопил заскучавший Коська.
Винка сняла с шеи крылик и стала медленно подносить к морде Дрозда, виновато глядя тому в глаза. Пес неожиданно изобразил собачью улыбку, вывалив длинный язык. Когда крылик почти коснулся черного мокрого носа, оборотень быстро лизнул пальцы девушки, сжимавшие серебряную вещицу, на мгновение завернул края языка, а потом разулыбался еще шире, выставив на всеобщее обозрение чистую розовую поверхность.
— Ну, дядька Воронец, вам уже везде оборотни мерещатся, — проговорил молодой стражник. — Девка-то не зверуха. Да и нецелованная, поди, шуток моих не понимает. Станет она разве с тварями связываться?
— Кто этих баб разберет? — пожал плечами седоусый. — Мне и не такое слышать приходилось. А наше дело — служба. Проходи, давай, со своим зверьем, — кивнул Винке. — Блох нам только в будке не хватало, — он попытался пнуть кота, но тот вовремя вскочил и побежал вперед.
— Почто ж вы, дяденька, котика хотели обидеть? — Винка укоризненно глянула на стражника, пристраивая на плечо котомки.
Тот уже отвернулся, считая дальнейший разговор с глупой селянкой ниже своего достоинства.
Так и оказались Винка с оборотнями в гостях у кабатчицы.
Девушка вышла из задумчивости и ласково дернула пса за ухо.
— Перекидывайся, Дрозд.
Тот лизнул ее в лицо и улегся на тюфяк. Через несколько мгновений за спиной Винки уже натягивал штаны парень.
Девушка достала из корзинки еду, и они с Дроздом приступили к трапезе. Винка съела немного, запила ужин глотком молока из большого глиняного кувшина.
— Ты чего больше не ешь? — спросил парень, жуя.
— Я наелась. И Вьюше надо оставить.
— Котик твой нажрется у хозяйки, — Дрозд не собирался останавливаться, уплетая за обе щеки хлеб с мягким молодым сыром и запивая молоком.
— Да, нажрется крысой. А ему ведь тоже хочется по-людски поесть.
— Спорим, хозяйка его не крысу ловить взяла? — глаза парня лукаво заблестели в полумраке каморки.
— Как не крысу? А зачем он ей? — искренне удивилась Винка.
— Ну так спорим?
— А на что?
— На поцелуй. Проспоришь ты — поцелуешь меня. Проспорю я — поцелую тебя.
— Ага, ты так и так в барыше останешься!
— Виночка, ты ведь совсем не глупая, но в некоторых вещах… — Дрозд замолчал, улыбаясь.
— Так ты думаешь, она его за этим… — Винка захлопала глазами. — Она же старая…
— Да какая старая? В самом соку. Точно знает, что ей нужно.
— Тебе такие нравятся? — Дрозд отвел глаза и промолчал. — А почему ты рассердился, когда мы заставу проходили?
— Это пусть тебе Вьюн объясняет, — махнул рукой оборотень и, отправив в рот последнюю горбушку, завалился на тюфяк лицом к стенке.
Винка вздохнула и легла рядом. Снаружи донеслось пронзительное свиристение ласточек. Солнечные пятна потихоньку уползали в слуховые окошки, и золотистый сумрак становился скучным, серым. В селении тявкали собаки, во дворе кабака и внутри слышались людские голоса. Заплакал ребенок, наверное, тот самый чумазый карапуз, ползавший во дворе. Интересно, дети оборотней могут перекидываться с рождения? Может, спросить Дрозда? Нет, неловко, особенно после того, как он отказался отвечать на другие вопросы. Почему с ним так непросто? То ли дело рыжий. Он хоть и лапы распускает, и скабрезничает, а никакого смущения нет и в помине. Смешно только.
— Дроздок… — в конце концов Винка не выдержала: спать не хотелось, лежать молча было скучно.
— Ну? — в голосе пса сонливость тоже не слышалась.
— Здешняя хозяйка ведь не знает, что Вьюн — оборотень. Так что ты проспорил. Она его из-за крысы взяла.
Дрозд тут же повернулся лицом к Винке и впился ей в губы. Она хотела оттолкнуть его, но он уже и сам отстранился.
— Ты что? — от неожиданности девушка чуть не заговорила в полный голос, но вовремя спохватилась.
— Как «что»? Сама сказала — я проспорил.