О, мой принц!
Шрифт:
Не, ну сколько можно-то, в самом деле, а? Злость уже прямо берёт, честное слово.
И такая злость меня взяла, что подхватила эта злость меня на своих крылышках злобных и вынесла в одной ночнушке аккурат в коридор, где я и объяснила Гальянке прямым текстом на чистом русском нецензурном языке, что я думаю по поводу ранних подъёмов в этом замке, шуме по утрам в оном, и о погоде за окном в целом…
Если же передать мою речь кратко, то я просто несколько громко попросила: «Да дайте же, наконец, поспать!!!» Ну, и дальше все буквы алфавита, начиная с буквы ё. Правда, в
Посему как вдруг увидела несколько больше благодарных слушателей, нежели рассчитывала. Причём на всех на них как на одного, похоже, употреблённые мною выражения и обороты речи произвели поистине неизгладимое впечатление.
Хотя Инка Телегина мной просто гордилась бы. Так и слышу, как из другого мира и, возможно, даже времени доносится её такой родной слегка скрипучий голосок: «Да пошли ты их всех, мать…».
Дааа… Посылать тут есть кого, прямо скажем…
Кружок благодарных слушателей, замерших живописной сценой из «Ревизора», состоял из: конечно же, непосредственного адресата всех этих слов, плохих и не очень, мадемуазель Гальяны, заместителя великого педагога и тренера Сергеевой Э., раз.
Какой-то испуганной девульки, ввалившейся прямо с мороза, судя по её зимней одёжке, довольно-таки скромной, и пылающим здоровым румянцем круглым щёчкам, это два.
Величественного вида мадам средних лет, очень ухоженной, красивой породистой редкой красотой. Почему-то, видимо, от шока, она сразу ассоциировалась у меня с секретаршей нашего ректора, Клавдией Сергеевной, дамой холёной, солидной и неприступной. Это три.
Четыре… В сторону четыре я не смотрела, потому что и так знала, кто это… четыре… К сожалению, это прекрасно понял не только мой разум, но и тело.
Я с ужасом почувствовала, как всё лицо и даже шея моментально приобрели кошмарный оттенок свеклы из свежесваренного борща у нас в буфете…
Слава Создателю, мои муки прервала Клавдия Сергеевна, сказав мягким спокойным голосом тому… четыре: «Я разберусь с этим небольшим недоразумением, сынок, оставь нас…».
Ёлки… Сынок…
Отмереть у меня получилось, лишь когда шаги э… четыре… затихли вдали.
С немой благодарностью посмотрев на Клавдию Сергеевну, я метнулась в нашу комнатёнку, лихорадочно натянула на себя всё, что под руку попалось, в следующую долю секунды уже вытянувшись в струнку перед местным аналогом Клавдии Сергеевны, дай ей Создатель всего.
Гальянку с девулькой моя скорость удивила, лже-Клавдии Сергеевне явно понравилась, по крайней мере, искры одобрения в её взоре я уловила. Спохватившись, я склонилась в глубоком почтительном и почти искреннем поклоне. Вот протестует всё во мне против поклонов этих, протестует!
Хотя, с другой стороны, даже Кейт Миддлтон должна кланяться английской королеве Елизавете, в числе прочего, своей как бы свекрови через свекровь, между прочим. Свекровь свекрови это, интересно, как? Свекровь в квадрате или квадратный корень из свекрови в кубе?
По сравнению с только что пережитым мною
В общем, новенькая девулька робко утверждала, что именно она-то и выписана из обители Невест Создателя для воспитания Нэймэркиных мелких. Гальянка напористо сей факт опровергала, утверждая, что воспитатель уже есть. Английская королева Клавдия Сергеевна благосклонно и с интересом за сей сценой наблюдала.
Я разрулила эту пустяковую по сравнению со стоянием в одной ночнушке на лобном месте ситуацию мгновенно, обратив внимание присутствующих на то, что детей оказалось двое, а, значит, и образованных воспитателей тоже должно быть как минимум двое.
Как минимум по той причине, что количество хлопот с увеличением числа мелких разумно умножить на число большее, нежели число этих самых мелких. После чего велела Гальянке, как своему заместителю, бегом подготовить койкоместо для новенькой, пока я буду проводить вводный инструктаж с этой самой новенькой.
Ещё раз низко поклонившись весело смотрящей на меня английской королеве Клавдии Сергеевне, я, цепко ухватив слегка ошалевшую новенькую, легко утянула её, как паук мушку, в нашу уютную норку. Чтобы съесть её там, да…
Глава 26
13-й век. Лесной массив на просторах великой империи.
Эх, ночь, ночь глубокая, ночка тёмная. Ни каменьев тебе на небе не видать, ничегошеньки. Хотя и вовсе не каменья это никакие, как отсталый люд думает, а самые настоящие звёзды, кои освещают путь нам, грешным, от зари жизни нашей и до заката её. Посмотреть бы вблизи на звёзды на эти, полюбоваться. Может и дойдёт магия когда, может и дойдёт. Кто знает…
Вдали тоскливо подвывают волки, но вой всё тише… Уносит лапы волчья стая, уносит… Ещё бы ей не уносить и лапы, и хвосты, также как и остальному зверью, что случилось в округе в этот час нечаянно. Даже медведь-оборотень, и тот улепётывает от греха подальше, заполошно тряся толстой задницей.
Тяжело идёт, ступая крепко, хозяином, тот, кто в дрожь бросает зверьё местное. Сила великая, сила тёмная шествует в теле сём безобразном. Не даёт Создатель телу сему жизни днём светлым, дабы не увидал ненароком кто, да ума от страха не лишился. Ночью лишь сила разгуливается, в тело грозное заселяется.
Ни щепотки земли встреченной сия сила не пропускает. Всё обнюхивает нос безобразный. Всё высматривают, ничего не пропуская, глаза горящие, путь чудовищу освещающие. Недовольно сопит чудовище, не находит оно то, что ищет…
Глава 27
Ратмир.
Давненько я так резерв не опустошал. Полный ноль… Похоже, не так-то просто будет добраться до дома. Но здесь оставаться тоже не вариант, хоть это опять и мой дом тоже. Нэймэри мне помочь больше нечем, а слушать её вопли и наблюдать постоянное мельтешение с виноватым видом сей бабки, что Нэймэри опростаться помочь пытается, увольте.