О проблемах языка и мышления
Шрифт:
Так что же такое нация?
«Нация – это относительная общность характера» [11] .
Но что такое характер в данном случае – национальный характер?
Национальный характер – это «сумма признаков, отличающих людей одной от людей другой национальности, комплекс физических и духовных качеств, который отличает одну нацию от другой» [12] .
Бауэр, конечно, знает, что национальный характер не падает с неба, и потому он прибавляет:
11
См. там же, стр. 6.
12
См.
«характер людей ничем иным не определяется как их судьбой», что «нация есть не что иное, как общность судьбы», в свою очередь определяемая «условиями, в которых люди производят средства к своей жизни и распределяют продукты своего труда» [13] .
Таким образом мы пришли к наиболее «полному», как выражается Бауэр, определению нации.
«Нация – это вся совокупность людей, связанных в общность характера на почве общности судьбы» [14] .
13
См. там же, стр. 24 – 25.
14
См. «Национальный вопрос и социал-демократия», О. Бауэр, изд. «Серп», 1909 г., стр. 139.
Итак, общность национального характера на почве общности судьбы, взятая вне обязательной связи с общностью территории, языка и экономической жизни.
Но что же остается в таком случае от нации? О какой национальной общности может быть речь у людей, экономически разобщенных друг от друга, живущих на разных территориях и из поколения в поколение говорящих на разных языках?
Бауэр говорит об евреях, как о нации, хотя и «вовсе не имеют они общего языка» [15] : но о какой «общности судьбы» и национальной связанности может быть речь, например, у грузинских, дагестанских, русских и американских евреев, совершенно оторванных друг от друга, живущих на разных территориях и говорящих на разных языках?
15
См. там же, стр. 2.
Упомянутые евреи, без сомнения, живут общей экономической жизнью с грузинами, дагестанцами, русскими, американцами, в общей с ними культурной атмосфере; это не может не накладывать на их национальный характер своей печати; если что и осталось у них общего, так это религия, общее происхождение и некоторые остатки национального характера. Все это несомненно. Но как можно серьезно говорить, что окостенелые религиозные обряды и выветривающиеся психологические остатки влияют на «судьбу» упомянутых евреев сильнее, чем окружающая их живая, социально-экономическая и культурная среда? А ведь только при таком предположении можно говорить об евреях вообще, как об единой нации.
Чем же отличается тогда нация Бауэра от мистического и самодовлеющего «национального духа» спиритуалистов?
Бауэр проводит непроходимую грань между «отличительной чертой» нации (национальный характер) и «условиями» их жизни, отрывая их друг от друга. Но что такое национальный характер, как не отражение условий жизни, как не сгусток впечатлений, полученных от окружающей среды? Как можно ограничиваться одним лишь национальным характером, обособляя и отрывая его от породившей его почвы?
Затем, чем собственно отличалась английская нация от северо-американской в конце XVIII и в начале XIX века, когда Северная Америка называлась еще «Новой Англией»?
Уже, конечно, не национальным характером: ибо северо-американцы были выходцами из Англии, они взяли с собой в Америку, кроме английского языка, еще английский национальный характер и, конечно, не могли его так быстро утратить, хотя под влиянием новых условий у них, должно быть, вырабатывался свой особый характер. И, все-таки, несмотря на б'oльшую или меньшую общность характера, они уже составляли тогда особую от Англии нацию. Очевидно, «Новая Англия», как нация, отличалась тогда от Англии, как нации, не особым национальным характером,
Таким образом, ясно, что в действительности не существует никакого единственно отличительного признака нации. Существует только сумма признаков, из которых при сопоставлении наций выделяется более рельефно то один признак (национальный характер), то другой (язык), то третий (территория, экономические условия). Нация представляет сочетание всех признаков, взятых вместе.
Точка зрения Бауэра, отожествляющая нацию с национальным характером, отрывает нацию от почвы и превращает ее в какую-то самодовлеющую силу. Получается не нация, живая и действующая, а нечто мистическое, неуловимое и загробное. Ибо, повторяю, что это за, например, еврейская нация, состоящая из грузинских, дагестанских, русских, американских и прочих евреев, члены которой не понимают друг друга (говорят на разных языках), живут в разных частях земного шара, никогда друг друга не увидят, никогда не выступят совместно, ни в мирное, ни в военное время? Нет, не для таких бумажных «наций» составляет социал-демократия свою национальную программу. Она может считаться только с действительными, живыми, живущими общей национальной жизнью нациями, заставляющими считаться с собой.
Бауэр, очевидно, смешивает нацию, являющуюся исторической категорией, с племенем, являющимся категорией этнографической.
Впрочем, Бауэр, по-видимому, чувствует слабость своей позиции. Решительно заявляя в начале своей книги об евреях как о нации [16] , Бауэр в конце книги поправляется, утверждая, что «капиталистическое общество вообще не дает им (евреям) сохраняться как нации» [17] , ассимилируя их с другими нациями.
16
См. стр. 2 его книги.
17
См. там же, стр. 389.
Причина оказывается в том, что «евреи не имеют замкнутой колонизационной области» [18] , в то время как такая область имеется, например, у чехов, которые должны сохраниться, по Бауэру, как нация.
Короче: причина – в отсутствии общей территории.
Рассуждая так, Бауэр хотел доказать, что национальная автономия не может быть требованием еврейских рабочих [19] , но он тем самым нечаянно опрокинул свою собственную теорию, отрицающую общность территории, как один из признаков нации.
18
См. стр. 388.
19
См. стр. 396.
Но Бауэр идет дальше. В начале своей книги он решительно заявляет, что «евреи вовсе не имеют общего языка и составляют тем не менее нацию» [20] , но не успел он добраться до сто тридцатой страницы, как уже переменил фронт, заявляя так же решительно: «несомненно, что никакая нация невозможна без общего языка» [21] (курсив наш).
Бауэр тут хотел доказать, что «язык – это важнейшее орудие человеческого общения» [22] , но он вместе с тем нечаянно доказал и то, что он не собирался доказывать, а именно, несостоятельность своей собственной теории нации, отрицающей значение общности языка.
20
См. стр. 2.
21
См. «Национальный вопрос и социал-демократия», О. Бауэр, изд. «Серп», 1909 г., стр. 130.
22
Там же.