О, Путник!
Шрифт:
Я вскочил, отчаянно, дико и пронзительно заорал, крепко сжал ЭКСКАЛИБУР двумя руками. Потом я, неимоверно ускорившись, совершил стремительный и невероятно длинный двойной прыжок, взлетел над медведем и рубанул его мечом по толстой косматой шее изо всех сил. Эффект превзошёл все ожидания. Клинок вошёл в шею только до её половины, но, видимо, перерубил жизненно важные кровеносные сосуды, мускулы и сухожилия. Кровь хлынула фонтаном, окатив меня всего с ног до головы. Одна из ног медведя дёрнулась и всё-таки достала меня когтём. Он полосонул меня наискось по груди, животу и левому бедру. Кольчуга выдержала, но незащищённая нижняя часть тела была распорота, правда, лишь слегка.
Я снова дико заорал,
Я издал победный клич, поднял ЭКСКАЛИБУР к серому, начинающему чернеть небу, и проорал ему или ещё кому-то в очередной раз свой традиционный в таких случаях вопрос:
— Что, взяли!? — а потом, безумно расхохотавшись, добавил. — Педерасты паршивые!
Видимо, там, на небесах, на меня всерьёз обиделись, а скорее всего испугались, так как существа, сгущающие чёрные тучи, вдруг прекратили это безнадёжное и бесперспективное занятие, с досадой плюнули на меня сверху лёгким, прохладным и противным дождём, а потом уныло и разочарованно разошлись, кто куда. Очевидно, они пошли вынашивать какие-то другие, самые зловещие, коварные и неожиданные планы. Ну и плевать! До встречи, заоблачные вы мои! До новой встречи! Я готов сразиться и с огнедышащим драконом, и с гигантским змеем, и с саблезубым тигром, и с мамонтом! Мне на всё и всех наплевать, ибо я — могучий, непобедимый и Бессмертный Император!
Дождь вдруг усилился и стал холодным. Он решительно смыл с меня кровь и, выполнив эту чрезвычайно важную эстетическую миссию, вскоре прекратился. Затем подул мощный ветер, который, подобно голодному волку, ожесточённо и зло разогнал облака, как стадо баранов, в разные стороны. Небо снова стало голубым, непорочным и прозрачным. Озеро было тихим, безмятежным и, как мне показалось, слегка печальным. Какая, однако, идиллия!
Рядом со мною материализовался ЗВЕРЬ. Шерсть его, к моему удивлению, была довольно мокрой. Он, как заправская собака, мощно встряхнулся, обильно окатив меня влагой, глухо рыкнул. Я счастливо и облегчённо рассмеялся, потрепал его по шее. Он удивлённо выпучил жёлтые глаза, ещё раз то ли рыкнул, то ли хрюкнул. Я снова громко засмеялся. Старый добрый ритуал! Как же я обожаю его!
— Будем жить, мой верный Пёс! — радостно произнёс я, глядя на приближающийся ко мне большой конский отряд, который возглавляла ГРАФИНЯ.
Горный Жеребец нёс её стремительно и легко. Волосы девушки и грива коня развевались на ветру, сливаясь друг с другом в одном порыве. Ах, моя несравненная и прекрасная! Что за женщина! Какая прелесть! Плевать на всё! Бог с нею, с моей несчастной памятью, с этими Островами, Ускоренными, Магистрами, молниями, медведями, замками, галерами и пиратами! Лебёдушка моя! Чудо моё! Это удивительное существо всего указанного вполне стоит! Жизнь прекрасна, если её озаряет и согревает такая женщина! Ах, какая, однако, женщина!!!
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
Резкий, порывистый и злобный ветер швырял в меня отвратительный мелкий и колкий снег, который безжалостно жалил лицо, заставляя жмурить глаза и задерживать дыхание. Однако, какая же мерзость, — этот снег! Как я ненавижу зиму! Если бы кто знал, как ненавижу!
Да, я сделал большую ошибку, не надев шлем с забралом. Собственно, и забрало в такой ситуации, наверное, не сильно бы помогло. Ведь в нём имеются щели, а этот стремительно летящий, серый, ледяной, жалящий гнус проникнет всюду и везде, куда захочет. Господи, как же я не люблю зиму! С другой стороны, как сказал Александр Сергеевич: «Мороз и солнце, день чудесный!».
Но это сказано совсем о другой погоде! Чёрт с ним, пусть будет мороз, но при ясном голубом небе, при полном отсутствии ветра, при глубоких и мягких, белоснежных сугробах. Красота, лепота… Можно хотя бы покататься на лыжах, на санках, на коньках, или на снегоходе, поиграть в снежки, плюхнуться в глубокий сугроб или ледяную прорубь, выскочив из раскалённой парилки. Снегоход, снегоход… Что это такое? Ах, да… Снегоход, парилка, баня… Вспомнил!
А здесь, в Центральной Провинции Первого Острова, где я сейчас нахожусь, какие могут быть лыжи и санки!? Бешеный ветер, при котором даже слабенький мороз приобретает особую, мистическую, мерзкую и промозглую силу. Мутное и тяжёлое небо, давящее на голову. Чёрная и голая земля, по которой хаотично мечется снежная крупа. Ни одной яркой краски. Ни одной яркой мысли в мозгу. Кругом и внутри меня всё серо, противно и зябко…
По природе своей я ненавижу холод. Мне ненавистна любая температура, опускающаяся ниже нуля градусов. Что уж здесь поделать, я таков, каков есть! С другой стороны я помню, что достаточно долгое время проживал в местах, где были довольно суровые зимы. Из глубин моей всё более проясняющейся памяти всплывали на поверхность сознания воспоминания, ранее, казалось бы, безнадёжно забытые и утраченные.
Вот, я стою на высокой белой сопке. Передо мною расстилается необозримая, почти безмолвная заснеженная тайга: деревья, закованные в хрусталь, яркие пятна рябины и шиповника на снегу, неподвижный звонкий воздух, высокое прозрачно-голубое небо без единого облачка, слепящее холодное солнце. Хруст снежного наста под ногами. Ах, как было хорошо! Боже, как хорошо, покойно и благостно было! Жизнь только начиналась! Ах, куда уходят наши лучшие дни, где бесследно исчезают наши мечты и потаённые желания!?
— Ваше Величество, может быть пора!? — прервал мои благостные размышления бодрый и весёлый голос ШЕВАЛЬЕ.
Я поморщился, попытался напоследок уцепиться за краешек ускользающих воспоминаний, но у меня ничего не получилось. Боже, как я ненавижу войну! Хочу к морю, хочу на юг. Как ты там сейчас поживаешь, моё тихое, томное и бездонное Тёмное Озеро с тяжёлой прозрачной водой, с обрамляющими тебя горами, хаотично расцвеченными всеми существующими на свете красками затянувшейся осени!?
— Рано, рано… Нам-то спешить некуда, потянем время, — мрачно пробормотал я. — С другой стороны, не век же торчать на этом ветру. Я считаю, что скоро всё начнётся. «А, вообще», — подумал я про себя. — «Какого чёрта воевать в таких отвратительных погодных условиях!? Ненавижу зиму, ненавижу ветер и снег! Но ничего не поделаешь, приходится…».
— Сир, какая, однако, мерзкая погода! — с ненавистью в голосе произнёс ШЕВАЛЬЕ.
— Да, вы правы. Одно утешает в этой ситуации. На смену морозу придёт оттепель, на смену зиме — весна. Погода изменчива и подчас непредсказуема, как юная ветреная девушка, полная надежд и сладких ожиданий. Но позитив в её настроении всегда преобладает над негативом. Война же подобна мрачной сумасшедшей старухе, которой уже давно всё равно, но она по привычке топчет и топчет эту землю, собирает зачем-то совершенно ненужный хлам по помойкам, ворчит, кряхтит, и стелется за ней шлейф злобы, ненависти и отчаяния. И ничего не меняется в её судьбе до самой смерти. Зачем ей такая жизнь, к чему?