О Русских Немцах
Шрифт:
происходило. Мария попробовала себя представить на месте той девушки, которая два
года писала ему в Россию письма, за эти два года Рената, так её звали, повзрослела,
стала красивой, статной девушкой, и вот всё рушится. Мартин уходит в Россию. Её
семья остаётся, значит и она остаётся. Мария готова была закричать, почему, почему он
не взял её с собой. Может Мартин боялся, что там в России неизвестность и что с ними
там будет. Пётр уже ни раз смотрел на
письмо. Он дотронулся до её плеча, Мария вздрогнула, но тут, снова заговорил Дитрих,
он говорил предельно серьёзно, Братья и Сёстры, вопрос о спасение веры стал перед
нами ещё серьёзней. Разве наши личные проблемы соразмерны с проблемами нашей
веры. Мы меннониты не можем идти в армию. По причине, что мы не можем брать в
руки оружие. Нам нельзя отходить от наших законов. Русский царь обещает нам земли
где мы можем построить свою колонию и жить там по нашей вере. Самуил не мог
выйти из оцепенения, что-то в голове стучала и через этот стук он слышал, что только
100 семей получили разрешение на приём. Получается, что даже условия их приёма и
тех, кто приехал раньше не одинаковые. Как закончилось собрание, и как начали
расходиться, он не слышал, только услышал прикосновение брата. Самуил смотрел на
Петра и ничего не говорил. На улице Самуил стал приходить в себя, стал слышать
отдельные комментарии выходящих из церкви. Как ты думаешь, брат, что теперь будет.
Мне кажется, что многие начнут сомневаться. Самуил похлопал Петра по плечу и тихо
12
сказал, мы сейчас поедим с Лизой домой, надо немного всё переосмыслить, не совсем
наши желания совпадают с условиями приёма Россией. Они сели с Лизой в свой фаэтон
и быстро скрылись за поворотом улицы. Пётр тоже молчал и дома он быстро поужинал
и пошёл в кабинет отца, но смотреть бумаги не было желания, что-то пошло не так,
что-то в этом не совсем для них хорошее. Что же теперь будет. Пётр так просидел за
столом, не перевернув на столе ни одного листочка, потом прислушался, в доме было
тихо, значит все в доме уже спят, пора и ему. Из их спальни пробивался слабый свет от
свечи. Значит Мария ещё не спит, он вошёл в спальню, но Мария не пошевелилась на
койке, значит спит и забыла затушить свечу. Пётр тихонько подошёл к кровати, и по
дыханию жены понял, что она не спит, он наклонился к ней хотел пожелать спокойной
ночи. Но как только дотронулся до её плеча. Мария разрыдалась, Дорогая, что с тобой,
Пётр обнял жену, у неё по щекам текли слёзы, он стал вытирать ей слёзы и продолжал
твердить,
представила, что, если бы нас с тобой вот так разделили. Пётр закутал жену в одеяло
как маленького ребёнка и стал, покачивая петь ей точно такие песенки, как она поёт их
дочкам укачивая их. Проснулась Мария, когда с кухни доносились голоса, значит она
проспала. Пётр рассказывал матери о вчерашнем собрании, и тут она поняла, что
ничего не помнит из того что читал Дитрих, и стала слушать рассказ мужа. Видно, что
не хотят, чтобы мы меннониты селились компактно, Пётя выглядел расстроенным,
разрешили на въезд лишь сто семей. Так что мы не будем жить рядом с нашими
братьями, у нас будет своя отдельная колония, и мы, возможно, не будем водиться с
нашими молочанскими братьями. Сара сидела тихо и так же тихо спросила, нас
разделяют или отделяют. Знаешь, мама, в церкви все надеяться, что потом всё
изменится. А пока мы поселимся там. Где отведут нам место, и так сохраним нашу
веру. Но как бы не успокаивал Пётр свою мать, у самого что-то осталось на душе. На
воскресное собрание собирались все как-то тихо, необычно тихо было и вовремя
службы. И, вообще, после отъезда гостей царила атмосфера напряжённости. В
перерыве Самуил взял Петра за локоть, слышь, брат, тишина то какая. У нас с Лизой
тоже есть что вам сказать, после службы мы хотим к вам заехать. Пётр заметил, что
Самуил слишком взволнован, но когда он посмотрел на Лизу, то понял что-то не так.
Лиза сидела тихо, сложив на коленях руки, она была на едине со своими мыслями.
Служба закончилась, Лиза встала и так же молча пошла в фаэтон, её догнала Мария, и
они вместе подошли и стали ждать своих мужей. Самуил притормозил Петра, слышь,
брат. Как то не так всё. Я стал сомневаться, правильно мы поступаем, знаю, не должен
я так думать. Но это ограничение семей меня тоже пугает. Если честно, я стал
сомневаться, может мы неправильно делаем. Они подошли к жёнам, и только тогда
заметили, что Лиза плачет, а Мария стоит рядом и даже не пытается успокоить
Елизавету. Самуил взял жену под локоть и помог сесть в фаэтон. Самуил заговорил
как-то из далека, мы всё никак не привыкнем к мысли. Что наши надежды не
оправдались. Русское правительство не даёт возможности нам жить вместе с
молочанскими братьями. У вас дочки маленькие, а наши взрослые. Как им там
находить себе пару. Наша Сара на выданье, если мы её здесь выдадим, то это уже будет