О русском пьянстве, лени и жестокости
Шрифт:
Но, во-первых, ни одна рука не поднимается для самосуда. Никто не бросает в подсудимых никакой дряни, не пытается прорваться сквозь охрану, ударить осужденных. Во-вторых, народ не развлекается. Не радуется страданиям и смерти, не делится впечатлениями, не визжит от восторга, когда табуреты выбиты из-под ног осужденных.
Народ соучаствует в делах власти. Он на стороне власти, и осуждает преступников. И притом народ серьезен, напряжен. В конце концов, казнь – это правосудие. По закону убивают людей. Присутствовать надо, смотреть надо, но нет никакой причины ликовать. Вероятно, такой же дух двигал римлянами с их знаменитым:
Когда Великая французская революция заменила виселицу гильотиной (народ «ласково» называл ее Лизеттой), Мишель Фуко в Хрониках Парижа пишет, что после введения гильотины народ жаловался, что ничего не видно и требовал возвращения виселицы. После Наполеона и Реставрации 1815 года виселицу вернули.
Ау! Наши милые русские дамы, любительницы Парижа и Куршавеля, Лазурного берега, Moet & Chandon и устриц! Знаете ли вы, что последняя публичная казнь в Париже была совершена перед Второй мировой войной?
Зато как сейчас «французики из Бордо» кокетливо возмущаются: «Ах, эти брутальные американцы повесили Саддама Хусейна! как это не комильфо!»
Да, кстати, потрясающе воспоминание Александра Вертинского о том, как он случайно оказался на площади его любимого Парижа, где орала и веселилась толпа. «Русский дикарь», прибывший из варварской страны, не оценил зрелища настолько, что тут же спустился в кабачок «залить» увиденное. Следом спустился и давешний поклонник его таланта, хорошо одетый, точно с бала – во фраке. Они вместе выпили, новый знакомый убеждал Вертинского больше не ходить на такие зрелища, они же не для нервов человека искусства!
Этот милейший человек позже оказался официальным палачом города Парижа. [198]
И теперь после описаний Боборыкина и Вертинского вы еще готовы принимать всерьез разговоры о любви русских к жестокости? Варварская, крепостная Россия… И почему эти дикие русские во время казней не ревели в радостном возбуждении, а молча угрюмо крестились и молились за упокой души казненных? Наверное, от недостатка цивилизованности, не иначе.
Может, вместо самобичевания, нам заговорить погромче как раз о садизме наших соседей по Европе?
198
Вертинский А. Избранное (годы эмиграции). М., 1990.
В России принято считать, что интерес к чужому страданию – не признак здоровой психики. Но на Западе думают иначе.
В Британии XIX века был такой обычай: джентльмены из верхов общества водили своих дам в тюрьмы, где по пятницам или субботам пороли проституток. Джентльмены заранее оплачивали места, платили побольше, чтобы их пропустили поближе, где лучше видно. За хорошие места приходилось доплачивать, приходить заранее.
Джентльмены с дамами ехали на «увлекательное» мероприятие. Было хорошим тоном знать по именам палачей, комментировать их действия, знать проституток и сравнивать их поведение с «прошлым разом» или с какой-то другой, давней поркой.
Порки проституток по определенным дням недели отменили только в 1865 году. Еще раз подчеркну: это не развлечение простонародья! Аристократический обычай верхов общества.
Для низов были другие развлечения: например, травля бульдогами
199
Лондон Дж. Белый клык // Собр. соч. в 8 тт. Т. 5. М., 1966.
Еще одна удивительная черта западного образа жизни, которую трудно понять россиянину. Во всех странах Запада существуют музеи средневековых пыток.
Там выставлены орудия пыток, муляжи «обработанных» частей тела, соответствующие картины и целые группы манекенов, изображающих судей, палачей и жертв. Обычно эти музеи неплохо отражают эту сторону местной истории…
Мы могли бы завести музеи нисколько не хуже. Представляю, как смотрелся бы Музей Малюты Скуратова в Москве или Музей Тайной канцелярии в Петербурге! Но у нас таких музеев нет. Ближайший Музей пыток находится в Кракове, на Флорианской улице. Есть такие музеи и в Кёльне, и в Мюнхене, и в городах Британии и Франции. В них всегда много посетителей.
Правда, признаюсь, лет 5 назад единственный раз я наткнулся в России на тоже своего рода «музей пыток». Это было в Нижнем Новгороде. Музей представлял из себя крошечную передвижную выставку из 2-х комнат. Была пара восковых фигур типа Иван Грозный с посохом и злым выражением лица. Десяток ретрофотографий. Ну и «разложенные» под стеклом разные «пытошные инструменты». Отсутствие иллюстрированного материала заменялось красочным рассказом экскурсовода «как что тогда было».
Двум девушкам, бывшим со мной в одной группе, стало плохо и они уже в середине экскурсии выбежали на свежий воздух. Я дотерпел, познакомился с директором заведения. Он в сердцах жаловался, что ездит с этим «добром» по Поволжью и вконец прогорел. Не идет народ смотреть на орудия пыток.
Видимо, нет в нашей культуре в отличие от общеевропейской чего-то, что заставляет людей интересоваться жестокостью, смотреть на акты бесчеловечности. Современный европеец сегодня не может попасть на публичную казнь и даже на порку проституток. Но в Музей пыток он идет.
И в еще одно место легко попадает житель цивилизованного Запада: включая телевизор, он получает полной мерой зрелища жестокости, насилия, вражды, смерти, массовой гибели.
Родственная область, но требующая большей активности: компьютерные игры. Некоторые специалисты считают эти игрушки даже полезными: люди проявляют агрессивность в виртуальном мире, оставаясь в реале милыми, улыбчивыми и добрыми. Не буду спорить о пользе игрушек в духе «стрелялки-бегалки». Думаю – это идиотизм.
Отмечу главное: в России до недавнего времени таких оригинальных стрелялок не придумывали. Много сочинили компьютерных игр, но почему-то «кровожадные» русские сделали игры совершенно иного направления. Эту дрянь у нас обычно переводят, адаптируют…