О себе (сборник)
Шрифт:
Д. Ж. (бормочет). Дон Жуан тире Овидий тире Парис тире Казанова. Превращение виноградной лозы в вино, зерна в семя… это вечное движение — коловорот. Движение есть сущность избранников. Они — дрожжи, но это удел молодых. А старики кричат: «Остановись, мгновенье»… Размышляющий Дон Жуан?.. (Захохотал.) Я не нужен, Лепорелло. Я стал старый. Я не хочу больше движения. Я могу только глядеть на траву под ветром и лепетать библейские слова, а все другое мне мешает. (Кричит.) Раздражает!
Лепорелло. А что же будет теперь со мной? Иван Иваныча-то… вы…
Д. Ж. Мне очень жаль, Лепорелло, но тебя, должно быть, тоже не будет… Если нет Дон Жуана, зачем держать его слугу? (Задумался.)
Лепорелло. То есть как это — не будет? Я жил три тысячи лет! Я не хочу умирать! Сударь, я привык жить! (Бегает вокруг задумавшегося Дон Жуана.) Пожалейте! Но должна же быть в вас хоть капля жалости?! Я жил три тысячи лет, у меня жена, дети! (Орет.) Я не хочу умирать!
Д. Ж. молчит.
Значит, вы не Дон Жуан?! Значит, Бога — нет?! А я штабс-капитан?! И Лепорелло убегает. Д. Ж. продолжает стоять в глубокой задумчивости. Стоит он так очень долго. И вот уже часы бьют одиннадцать.
Д. Ж. (будто очнулся, он посмотрел на часы, вздохнул). Уже одиннадцать часов вечера… Да, жизнь прошла… пятьдесят семь, в конце концов. (Посмотрел на часы и вдруг заторопился, бормочет.) Анна… Анна…
Д. Ж. в маске, медленно передвигаясь на ходулях, подходит к дому Анны. Из раскрытого окна ему становится слышен голос Анны.
Голос Анны. Я погибаю от нежности. Это как смерть… Милый, милый…
Д. Ж. (засмеялся). Вот и образовалось… Она уже кого-то любит. (Добро.) Моя прекрасная…
Голос Анны. О, не спеши… О родной… родной…
Д. Ж. Я не ревную… Я достаточно стар, чтобы обрадоваться чужому поцелую, чужому счастью… Прекрасная Анна.
Голос Анны. О! О… О моя радость!.. Я так трудно всегда привыкаю… а тут… Как же я сразу тебя не узнала… Я не прощу себе… Я не смотрела на тебя, когда ты приходил к нам… О мой любимый… Как же я не узнала!.. О Дон Жуан!
Д. Ж. (вытер пот со лба). Я схожу с ума!..
Голос Анны. А знаешь, когда мне только передали твои слова… я сразу все вспомнила: и голубое небо, и твои объятия, и даже кровь… Милый! Ничего не было, слышишь? Без тебя я не жила! Я ждала! Ты шел ко мне! Сквозь века! «Великая любовь»… Какие слова! Мы снова вместе! Ты любишь? Ну скажи, это так прекрасно — произносить это слово! Почему его боятся произносить, это слово — «люблю», «любить», «любовь», «любимый»… Ты любишь?
Голос Лепорелло (из
Д. Ж. Проклятье! Убить мерзавца!
Д. Ж. пытается раздвинуть стену, но стена на этот раз недвижна. Тогда он вскакивает на ходули и через окно врывается в комнату. В комнате Анна, Лепорелло, а на подоконнике — Д. Ж.
Анна. Боже мой!
Д. Ж. Убью! (Прыгает в комнату.)
Анна. Не надо! (Пытается загородить своим телом Лепорелло.) Милый! Беги!
Лепорелло. Спокойно, Аннушка… (Поднимается, драпируясь в одеяло.)
Анна. Нет! (Кричит.) Тебя опять хотят убить! Беги!
Лепорелло. Не пойму, в чем дело, гражданин.
Д. Ж. Подлец. Я — Дон Жуан.
Анна в ужасе глядит на Д. Ж.
Лепорелло (спокойно). Ишь ты, а я думал, ты — Евгений Онегин.
Д. Ж. Мерзавец! Подлец!
Лепорелло. А глоткой нас не возьмешь! Мы и не такое слыхали… Ты — логикой! Если ты Дон Жуан — геометрию любить должен! (Хохочет.) Значит, Дон Жуан — никак не меньше? А я кто же тогда, выходит?
Д. Ж. Ты… ты… негодяй!
Лепорелло. Тогда начнем рассуждать. (Визгливо.) Внимание! Аннушка, пошло рассуждение: он — Дон Жуан. Тогда вопрос к нему. (К Д. Ж.) А зачем вы сюда пожаловали, мужчина, поинтересуюсь, да еще так некорректно — через окно?
Д. Ж. Подлец! (Анне.) У меня свидание… с тобой! Как же ты… «Великая любовь». (Задохнулся.)
Лепорелло. Отлично. Значит, у вас свидание? Во сколько же?
Д. Ж. В семь, сукин сын.
Анна вскрикнула.
Лепорелло. Тогда, поинтересуюсь, сколько у нас на часах? (Рявкнул.) Тебя спрашивают?!
Д. Ж. (глухо). Полночь.
Лепорелло. Тогда еще вопросик, совсем уже ясный, гражданин… А может ли Дон Жуан опоздать на свидание на пять часов?.. Нет, на час? Нет — на полчаса?.. Нет… на минуту?! (С негодованием.) Бывало ли с ним такое за три тысячи лет? Что же ты молчишь? (Орет.) В Севилье я бежал к тебе, Анна, десять километров в тысяча шестьсот тридцатом году, и кровь так и хлестала, но я поспел… (К Д. Ж.) Что замолчал?
Д. Ж. Ты… ты… лжец!