О смелых и умелых
Шрифт:
Отец мой, когда ты пьешь чашечку водки,
Помни, что ты не водку пьешь, а наши горькие слезы.
При словах этой песни глаза Дэнсая блеснули, и он пробормотал:
– И все это в то время, когда я покорял для императора народы и земли...
Этот разговор совсем был неинтересен соседям, и мудрый, старый Китидзо попытался перевести беседу Дэнсая на другой лад. Он вдруг захихикал и сказал:
– Удивительные дела творятся на свете! Дэнсай вернулся из России, не покорив ее. И в то же время он не был в плену.
При этих словах наступила полная тишина, как знак величайшего недоверия. Было слышно, как на криптомериях трещали цикады, а в рисовых полях начинали свои предвечерние трели болотные певуньи-лягушки.
Дэнсай прислушался к молчанию односельчан, затем потрогал на груди значки "За взятие Сингапура", "За победу на Филиппинах" и сказал:
– Быть безоружным в стране врагов и не быть в плену... Гм!.. Я бы сам не поверил такой возможности, но мудрость божественного императора не имеет границ, как и глупость простых смертных. Я был в России и строил дороги, мостил их камнем в той местности, которая звучит, как воинственный клич русских солдат: "Ура-л". Я был без оружия, а русские с винтовками. Они распоряжались - я исполнял.
При этих словах гости защелкали языками и покачали головами, выражая сомнение и неодобрение.
– И в то же время это не был плен. Нет, наши генералы объявили нам, что император отдал нас взаймы Советскому правительству. За хорошую работу на прощание русские мне подарили сапоги. Вот они, - показал Дэнсай.
Тут гости снова защелкали языками и закачали головами, но теперь они выражали крайнюю степень удивления.
– Да, да, мы были не в плену, а в гостях, так написано в приказе по славной восьмой дивизии квантунской императорской армии и подписано генералом Сумитсу. Привяжите меня к земле над ростком бамбука, и пусть он меня прорастет насквозь, если это было не так!
При последних словах глаза Дэнсая зловеще сверкнули. Но никто ему и не возразил. Только старшина сказал:
– Значит, русские не победили вас в Маньчжурии?
– Нет, они просто уничтожили тех, кто попытался против них сражаться, а остальных милостиво приняли и угостили.
– Да? Но чем же могли угостить японцев эти белые варвары?
– Рисом, уважаемые мои односельчане, рисом.
– Разве в снегах России растет рис? Это невероятно!
– раздались голоса.
Дэнсай насмешливо оглянулся.
Уже совсем стемнело, и теперь вокруг дома теснилось много народу. Мать зажгла висячую лампу, спускавшуюся с потолка. Она освещала домик Китидзо изнутри, как бумажный фонарь, повешенный между небом и водой рисовых полей. И гора, покрытая кривыми соснами, и все темные постройки растворились во мраке. И теперь, видимый отовсюду, отраженный в рисовых полях, всем сверкал и всех притягивал только этот маленький крестьянский домик, внутри которого сидел необыкновенный, потерянный и вернувшийся сын Китидзо.
Дэнсай прислушался, как стучат по дороге деревянные сандалии спешащих его послушать односельчан, откашлялся и сказал:
– Да, у них растет рис, но они не умеют его есть.
– О-о, вы слышали - русские не умеют есть рис!
– Да, они берут его не двумя палочками, как мы, а большими ложками, вот такими.
Вытащив из-за голенища сапога, Дэнсай показал странный предмет наподобие игрушечной лодки с ручкой, и все рассмеялись.
– Ну, ну, что там еще?
– поощряли соседи.
И, боясь пропустить хоть одно слово, высокая Оеси прикрикнула на ребенка:
– Да замолчишь ли ты? Не то прибежит лягушка со стеклянными глазами и тебя первого задавит!
Ее сыну Тинтаю было уже четыре года, и он самостоятельно выбегал на большую дорогу, где не раз пугался этих страшных железных созданий.
Тинтай замолчал, засунул палец в рот.
А какой-то парень простодушно расхохотался:
– Ай-ай-ай! Чтобы есть такой штукой, надо иметь много риса!
Всех удивляла ложка. Один из соседей взял ее в руку.
– Вот чудаки! Разве можно употреблять за столом такую посудину? Да ею можно зацепить сразу все, что в чашке! Съешь все один и оставишь голодными отца, мать и тетушку с бабушкой!
Это замечание вызвало неудержимый смех. Смеялся даже полицейский, которому было приятно, что Дэнсай так потешается над русскими.
– Охо-хо, какие смешные люди! Разве можно совать в рот рис таким способом!
– сказал толстый Кихей, утирая слезинки, выступившие от смеха на его заплывших глазах.
– Теперь мне беда: я приучился есть рис такой русской ложкой... Не знаю, как я удержу теперь наши тонкие палочки, - сказал Дэнсай.
– Ого, не бойся, - ответили тут из толпы, - мы сами отвыкли от них.
– Был бы рис, а есть научишься.
– Позвольте, а разве все мои соседи не рисосеи? Разве мы не среди рисовых полей?
– Дэнсай, Дэнсай, еще про русских, это смешно!
– Хорошо. Там много смешного. Они живут как большие чудаки. У них, например, нет помещиков. Совсем нет.
– Так откуда же они берут землю?
– раздался недоуменный голос.
– Ведь ее можно доставать, арендуя у помещиков!
– Они понятия не имеют, что значит "арендовать землю".
– Вы слышали? Они не умеют даже обращаться с землей!
– обрадовался управляющий помещика.
– Недаром нас призывал император на эти пустынные пространства.
– Но эти пространства засеяны, - сказал Дэнсай, - и урожаи с них велики.
– Куда же они их девают?
– Часть государству, а остальное себе.
– А помещику?
– Так у них же нет помещиков. Вот беда. Поэтому они и не знают, куда девать урожай. Им, несчастным, поэтому и приходится иметь такие большие ложки...