О том, что есть в Греции
Шрифт:
О том, что есть в Греции
Работы в Греции нет: кризис. Идиотом быть в конце концов надоело. Нашла заказ на перевод – книга о греческой кухне. Сидели с автором в офисе, совещались. Издатель попросил: «Взгляни, Катерина! Все ли будет понятно в этих рецептах русским? Экзотические мы исключили!»
Я смотрю рукопись: так я и думала! Все как в обычных греческих кулинарных книгах.
Суп из головки ягненка, копанисти, марсело…
Внимательная редколлегия реагирует на мое замешательство, требует пояснений. Я осторожно, чтобы не задеть авторское самолюбие, замечаю: «Да вот головка меня смущает…»
У писательницы, гречанки лет шестидесяти, мнительной
«Нет, едим, – горячусь я в приливе патриотических чувств. – Просто трудно найти именно головку… Ее почему-то нечасто продают. И потом, вот тут вы пишете – копанисти… Никто не в курсе, что это такое… Собственно, даже я не знаю, что это!»
«А! Это сыр такой, – смягчается автор. – Ну, вместо копанисти пиши манури тогда».
Я боюсь говорить. Я мимикой пытаюсь выразить, что и по манури информации в России ноль.
«Чем же вы, русские, питаетесь? Замени мизитрой, ладно, его-то уж совершенно точно все знают».
Вздыхаю. Задумчиво пробегаю глазами следующий рецепт: пирог с горными травами. Молчание затягивается. Это фиаско! Все равно греки не поверят, что русские не едят горные травы. Открываю новую главу: «Супы». Уха из скорпены, летучих рыб и морских юнкеров [1] .
– Катерина, есть у тебя вопросы? – снова спрашивает издатель.
1
Морские юнкеры – это тоже рыбы. – Прим. перев.
Да, есть. Какие же рецепты вы, дорогие греки, считаете экзотическими?
Секс для тех, кому за сорок
Родители в Греции пестуют своих деток до гробовой доски. Мне это, признаться, надоело. Ну сколько можно, в самом деле? Мы уже сами почти старички, в конце концов! Чувствуешь себя вечным студентом в тени научного руководителя. А ведь хочется самому порулить кафедрой.
Приведу понятный пример.
Вчера дедушка подарил нам с Йоргосом книжку: «Секс для тех, кому за 40».
Ну это-то еще зачем, спрашивается? И так непросто в сумрачном лесу середины жизни. Дров наломано – всю оставшуюся половину разгребать. А тут еще американский терапевт заливается соловьем:
«Не сдавайтесь, птички мои. Не все потеряно! Понятно, что не хочется. А через не хочу – пробовали? Раскачивайте эстроген, товарищи женщины». И т. д., и т. п.
Теория перемежается детальными инструкциями, как облизать внутреннюю сторону бедра, и пикантными историями из анамнеза пожилых пациентов.
Так, скажем, Элизабет, прожившая 35 лет в браке с Хэнком, в 60 впервые попробовала оральный секс и была потрясена.
– Оу, – призналась Элизабет терапевту. – Какие прекрасные ощущения! Честно говоря, не ожидала. Всегда думала, ЭТО нравится только мужчинам.
О чувствах Хэнка, положившего полжизни на уговоры жены, в книжке ни слова.
– А он как же? – спрашиваю.
– Да понятно все с ним. Страдалец. Столько лет коту под хвост, – сочувственно отозвался муж.
– Вот. А была бы у них книжка… – сказал дедушка в сторону. Негромко, но выразительно. Как настоящий научный руководитель, уверенный в рекомендуемой библиографии.
Дедушка
Спрашиваю у своих, что приготовим на обед в воскресенье. Дедушка отвечает не колеблясь:
– Что хотите! Итак. Что именно: барашка или свиные отбивные? Йоргос вздыхает:
– Папа, ну может, лучше сварим фасоль?
Дедушка – человек мягкий, но принципы у него жесткие.
– Нет, – отвечает он. – Вот умру, будете есть фасоль. А пока жив – буду печь мясо на углях. Итак. Барашек или отбивные?
Дедушку знает весь район. Соседи – это само собой. Любая помощь, поздравления с праздниками: дедушкина доброжелательность стабильна, как явление природы, например восход солнца. В еженедельном списке продуктов – печенье и мини-мороженое: угощать друзей внука. Ранним летом дедушка развешивает на соседские заборы сумки с абрикосами и черешней своего урожая. Осенью делится хурмой. В прошлом году лимонное дерево подкосил мороз, дедушка выхаживает новое: надеется, что в следующем году будет что раздавать зимой.
Однажды мы с Йоргосом взяли его «форд», потому что наша «новая старая» заводится через раз и то под горку, остановились на центральном светофоре, том, что рядом с церковью, – возле него стоит маленький зябкий пакистанец, замотанный по уши в шерстяной шарф: моет лобовые стекла, продает бумажные платки, в общем, выживает. Йоргос опускает окно, говорит ему:
– Привет. А мы сегодня не на своей. Это машина…
– Дедушки! – заканчивает фразу хрупкий смуглый иноземец, выглядывая из шарфа с таким уверенным чувством причастности, как будто и он, да и вообще весь мир – дедушкины внуки. Причем любимые.
Дедушка от природы прижимист, как любой крестьянин. И он точно знает, чего хочет. Когда он служил сверхсрочником на Кипре, то покупал себе пижонские модные вещи. В частности, носил золотое кольцо с выгравированным на нем Парфеноном. Первый в семье приобрел машину – «фольксваген-жук».
Потом решил, что пора заводить семью.
Влюбился, но действовал осмотрительно: чувства чувствами, а семья – это навсегда. Поэтому, перед тем как делать предложение, отправился навести справки о будущей жене.
«Фольксваген-жук» произвел в деревне невесты форменный фурор.
«У жениха есть машина! Повезло Василики!»
Отзывы были скорее положительные: девушка и хозяйственная, и добрая, вот только болезненная.
После свадьбы кольцо с Парфеноном дедушка подарил теще. Сказал: мне оно зачем? Я женатый человек, теперь я собираю только нужные вещи. Машину тоже поменял – на «форд эскорт», как более практичную.
Дедушка – второй ребенок в многодетной семье, родился после старшего, Мицоса. Обычно первого и второго ребенка в Греции называют в честь родителей – сначала мужа, а потом жены, но история дедушкиного имянаречения особенная. Его назвали Панайотисом в честь друга отца, с которым тот воевал во время Второй мировой. Друг погиб, своих детей родить не успел, и Панайотиса ему «посвятили». Может быть, поэтому ему часто приводилось играть роль в ритуалах – то он сидел на коне с невестой во время свадьбы в качестве талисмана (чтобы у пары первым родился мальчик), то единственный из всех деревенских детей надевал на Благовещение фустанеллу – традиционную юбку, у которой четыреста складок – по числу лет османского ига. Юбку Панайотису сшила его дальняя тетка, для которой он ходил за лекарствами в соседнюю деревню Симопулос. Иногда, когда он рассказывает эту историю, у него уточняют: