О том, как В. И. Ленин любил музыку
Шрифт:
«Смело, товарищи, в ногу» — тоже дитя неволи. Она родилась в глухой «одиночке» таганской тюрьмы.
Обитателем одиночной камеры почти два года был молодой революционер, талантливый химик и поэт, смелый подпольщик Леонид Петрович Радин. Его хотели укротить, сломить волю к борьбе, заперев в каменный мешок. Тюрьма подорвала его здоровье, но непоколебимой была вера Радина в победу революции. Шагая взад и вперёд по сырой и тёмной камере, он складывал песню. Записать её Радин не мог — узникам одиночки запрещалось иметь бумагу и карандаш. Приходилось запоминать, напевая. Мелодия складывалась вместе со словами. Она получилась похожей на другие песни («Медленно движется время»,
«Шагом марш»,— лихо скомандовал начальник конвоя. Это было сигналом. Из всех уст вырвалось: «Смело, товарищи, в ногу, духом окрепнем в борьбе». Люди в цепях пели свободно, победно, радостно, а вооружённые стражи метались в ярости, не зная, как справиться с грозной песней.
Тюрьма доконала Радина, и вскоре после создания песни он погиб, а песня его делала великое дело… Владимир Ильич особенно любил мужественный радинский марш. Он весь загорался при звуках этой песни и не мог оставаться только её слушателем.
«Ильича хлебом не корми, а только подавай ему это самое: „Смело, товарищи, в ногу“ или „Вихри враждебные“. При этом сам он — основной элемент хора и очень темпераментный дирижёр. Его баритон с хрипловатыми нотками покрывает все остальные голоса, а руки, энергично сжатые в кулаки, размашистыми движениями во все стороны играют роль дирижёрской палочки. И сколько огня, сколько революционного огня он вкладывал каждый раз всё в те же незатейливые слова:
И водрузим над землёю Братское знамя труда».Ещё в юные годы Владимир Ильич поверил в силу песни и никогда не забывал об этом славном боевом оружии. Агитаторы приносили в рабочие кружки новые песни. И сам Владимир Ильич во время занятий в Партийной школе под Парижем в Лонжюмо обучал её учащихся революционным песням. Они печатались на страницах большевистских газет и отдельными сборниками. Партийные листовки призывали рабочих: «Выходите на улицу! Берите красные знамена! Пойте громче ваши боевые песни!»
Хозяева фабрик и заводов трепетали от страха, заслышав в толпе рабочих боевую песню.
Демьян Бедный сочинил по этому поводу сатирическую басню-быль «Поют». Её напечатали в большевистской газете «Правда». Капиталист жалуется жене:
…ты слышала — рабочие поют! Поют с недавних пор, идя домой с работы. Ох, эти песни мне покою не дают! Попробовал певцов приструнить я построже, Так нет, спокойны все: ни криков, ни угроз. Но стоит им запеть, как весь я настороже! И слов не разберёшь, а жутко… И по коже, Поверишь ли, дерёт мороз!Боялись влияния революционных песен и царские слуги-жандармы. Тем же летом, когда Ленин на вершине гор запевал песни революции, его младшая сестра отбывала ссылку в Вологде.
Полиция проведала, что по почте ей приходят какие-то книги. Ночью полицейские ворвались в квартиру и перевернули всё вверх дном. Нашли сочинения Маркса и Энгельса и самого Ленина, перелистывали их, тупо разглядывали, ничего не понимая, и вдруг в груде книг заметили маленький сборник «Наши песни». Эта книжечка встревожила царских слуг больше самых важных марксистских трудов. Они даже привели в своем донесении одну из песен как доказательство преступного поведения М. Ульяновой:
Товарищи-братья, насильем гонимые, Не падайте духом: по вашим стопам Несём мы заветы, народом хранимые, Идём мы навстречу народным мечтам. К вам мы придём и отворим темницы, Выведем вас из них навсегда. Ждите: уж вспыхнули счастья зарницы. Мощь наша — сталь, наша сила тверда. Радостно встретят вас дети народа, Меч подадут вам и знамя труда; Равенство, братство, святая свобода Нас не покинут уж никогда.Не слишком складны были эти стихи, но жандармы поняли всё. И Мария Ильинична была арестована.
Во всех странах народ ненавидел угнетателей, везде рождались песни протеста, песни борьбы. Где бы ни был Ленин, он встречал их. И французская Марсельеза и польская Варшавянка были родными сестрами русских революционных песен.
Во многих речах и статьях Ленина огнём горят слова революционных песен. В 1905 году, описывая революционные события в Москве, Ленин писал: «Толпа поёт „Марсельезу“. Устраиваются революционные митинги. Типографии, отказавшиеся бастовать, разгромлены. Народ разбивает булочные и магазины: рабочим нужен хлеб, чтоб жить, и оружие, чтобы бороться за свободу (совсем так, как поётся во французской революционной песне)».
«Vive le son du canon! [14] »,— вдруг читаем мы в ленинской статье. Это фраза из знаменитой «Карманьолы». Пахнущую порохом, озорную и гневную песню-танец «Карманьолу» распевал восставший народ Парижа перед дворцами королей ещё в 1792 году. «Станцуем карманьолу, пусть гремит пушек гром» — такой был припев «Карманьолы».
В преддверии событий 1905 года Ленин писал: «Vive le son du canon, скажем мы словами революционной песни — „Да здравствует гром пушек“, да здравствует открытая народная война против царского правительства и его сторонников». В пламенных словах Ленина слышится боевая музыка революции.
14
Да здравствует гром пушек (фр.).
В 1909 г. в Париже Надежде Константиновне помогала по хозяйству уборщица-француженка. За работой она обычно напевала песенку. Как-то Владимир Ильич прислушался: «Вы взяли наш Эльзас, нашу Лотарингию, вы можете онемечить наши поля, но вы никогда не овладеете нашим сердцем, никогда»,— пела уборщица.
Эльзас и Лотарингия — французские области. В 1870 г. их захватила Германия, но французы не могли примириться с тем, что в их родных местах хозяйничают чужеземцы. Об этом в народе сложили песню.