О том, как В. И. Ленин любил музыку
Шрифт:
В 1903 году Гусев приехал в Бельгию, он был избран делегатом второго Съезда Партии, который тайно собрался в Брюсселе. Полиция выслеживала съезд. В свободный час товарищи окружали Гусева и требовали песен, а Сергей Иванович петь не отказывался. Об этих днях пишет Надежда Константиновна Крупская: «Делегаты шумным лагерем расположились в „Золотом петухе“, а Гусев, хватив рюмочку коньяку, таким могучим голосом пел по вечерам оперные арии, что под окнами отеля собиралась толпа (Владимир Ильич очень любил пение Гусева)».
Вышла неприятность: пение Гусева привлекло не только любопытных брюссельцев, но и полицию. Сергей Иванович первым заметил слежку. Нелегко было делегатам укрыться от шпиков. А съезду пришлось перебраться в Лондон.
Гусева любили слушать всегда: и в
И каждый раз после недолгого пребывания за границей Гусев с новыми указаниями Ленина, с новым приливом сил возвращался в Россию. Здесь его ждала опасная и сложная работа, неминуемые аресты, тюрьма, ссылка.
В 1906 году, вернувшись из Стокгольма, Гусев был арестован в Москве. К счастью, его взяли с подложным паспортом на имя мещанина Ивана Кулебякова. А то ведь ещё за Ростовскую стачку ему грозил смертный приговор. В тюрьме «Ивана Кулебякова» ценили как знатока литературы и прекрасного исполнителя оперных арий. В своей камере он составил вокальный квартет, и певцы услаждали заключённых песнями разных народов. «Иван Кулебяков» был сослан в город Берёзов Тобольской губернии. План побега он вырабатывал ещё по пути в Сибирь, но осуществил его почти через два года. В Берёзове Гусев предложил свои услуги как учитель пения. Он часто пел у берега Оби. Его большой голос свободно разносился и долетал с одного берега реки на другой. Тобольские любители музыки прослышали о прекрасном пении ссыльного учителя. Они задумали поставить отрывки из оперы «Паяцы», но затея не получалась: не было исполнителя партии актёра Тонио. А у Гусева как раз был баритон, и берёзовцы упивались его исполнением Пролога из «Паяцев». Кружок любителей упросил исправника разрешить ссыльному принять участие в спектакле, и Гусев поехал в Тобольск. Загримированный, в костюме клоуна он появился перед публикой: «Итак, мы начинаем!» — гремел его голос.
Спев Пролог, Гусев как был, в гриме, выбежал на улицу, вскочил в ожидавшие его сани и скрылся из виду. Он уехал в небольшой город Касимов, там жил один из его друзей. В Касимове он выдал себя за оперного артиста Грэна, приехавшего в тихий городок отдохнуть. Он не только не скрывался, но даже явился с визитом к исправнику, пел в светском кругу, обещал «после отдыха» дать сольный концерт в Касимове. Как же был сконфужен очарованный любезностью артиста исправник, когда внезапно за Гусевым явилась полиция. Но «Грэн» был уже очень далеко от её глаз.
Инесса Фёдоровна Арманд
Среди людей, окружавших Ленина, обращала на себя внимание умом, образованностью, яркой красотой Инесса Федоровна Арманд. Партия доверяла ей важные дела. И когда Инесса вступала в спор с противниками большевизма, или появлялась на большом митинге, или вела занятия с рабочими, никому не казалось, что место этой красавицы в роскошной гостиной. А между тем она пришла в партию именно оттуда. Жизнь её сложилась необыкновенно.
В 1881 году из Франции в Москву приехала преподавательница французского языка и музыки. Оба эти предмета были в моде у русских богачей, и француженка рассчитывала на хорошие заработки. Она привезла с собой старушку-мать и шестилетнюю племянницу-сиротку Инессу. Взрослые заботились о малютке. Её обучали наукам, языкам, игре на фортепиано. Годы летели. Маленькая француженка выросла и стала изящной девушкой с огромными светлыми глазами и золотистой косой. В 18 лет она вышла замуж за сына крупного фабриканта Арманда. Теперь-то всего у неё было вдоволь: и денег, и нарядов, и развлечений. Но прошло несколько лет, и госпожа Арманд, супруга известного богача и мать пятерых детей, оказалась за тюремной решёткой. Она стала горячей сторонницей большевиков.
Должно быть, не просто отказаться от лёгкой обеспеченной жизни. Но решение Инессы было твёрдым. Её не страшили ни тюрьма, ни ссылка, ни скитания по чужим странам.
Инесса была незаурядной пианисткой. Куда бы не забрасывала её безжалостная судьба, с ней было любимое искусство. Даже в ссылке в захолустной Мезени на берегу Белого моря она прослышала, что у местного богатея есть пианино, и вызвалась учить его детей французскому языку за то, чтобы иногда пользоваться инструментом. «У меня будет фортепиано, и я этому радуюсь — очень, очень хочется играть, особенно в грустные минуты — это так успокаивает и примиряет»,— писала она дочери Инне из Швейцарии.
Горько жить в разлуке с любимыми детьми. Повидать их удаётся очень редко. В своей же стране приходится жить в подполье, скрываться под чужими именами.
Лишь изредка выпадало короткое счастье побыть с детьми. Тогда в семье устраивались свои музыкальные вечера. Каждый из детей просил сыграть его любимое произведение, и мать играла без устали. Теплело на сердце от этой встречи и радовало, что её дети не растут равнодушными к музыке.
Что же играла детям Инесса? Ближе всего был ей Бетховен. В скитаниях по свету она не расставалась с томом его сонат. Много играла Шопена — особенно его мазурки. Они такие разные, и каждая по своему прекрасна. Одни — нежные, поэтичные, другие грубовато-весёлые, словно сценки народного праздника. В мазурках Инесса открывала черты народного протеста, революционности [7] . Часто дети просили её сыграть Фантазию-Экспромт Шопена, или блестящие рапсодии Листа, или пьесы Шуберта, или что-нибудь из Рахманинова.
7
Такими считал их и композитор Шуман. Он называл мазурки Шопена пушками, спрятанными в цветах.
Старшая дочь, Инна Александровна, любила издали наблюдать мать за роялем, когда та играла одна, без слушателей. Она по многу раз повторяла один и тот же отрывок музыки, порой одну и ту же фразу, придавая ей разные оттенки, стараясь глубоко проникнуть в замысел композитора, найти ключ к произведению.
В 1909 году Инесса Арманд встретилась с Лениным, а через год переехала в Париж. Она быстро заняла видное место среди здешних работников партии и сблизилась с семьей Владимира Ильича. Надежда Константиновна позднее писала о ней так: «…Инесса была хорошая музыкантша, сагитировала сходить всех на концерты Бетховена, сама хорошо играла многие вещи Бетховена. Ильич особенно любил „Sonate pathetique“ [8] . Просил её постоянно играть — он любил музыку».
8
Патетическую сонату.
В Париже Инесса Фёдоровна сняла комнатку у русского рабочего Мазанова. В её комнате вскоре появился инструмент, и теперь свободные часы она отдавала музыке. Часто бывал у Мазанова его земляк, тоже партиец, И. С. Гречнев-Чернов. Он приносил с собой скрипку. Вдвоём с Инессой они играли сонаты для скрипки Бетховена и Моцарта, играли Баха, Шуберта, Шумана, Венявского, скрипичные вариации Берио и ноктюрны Шопена. Иногда в комнату тихо входил Владимир Ильич — один или с Надеждой Константиновной. Он усаживался в кресло позади рояля и долго молча слушал. Часто просил повторить Легенду Венявского или ноктюрн Шопена (Ми-бемоль мажор) и, конечно, дорогого его сердцу Бетховена. В 1914—1915 г. в Швейцарии Инесса Арманд жила в одном доме с Лениным, и тут повторилась картина его юности: до обеда Владимир Ильич и Надежда Константиновна работали на воздухе, в саду, и к ним доносилась из дома игра Инессы. Музыка возбуждала фантазию, помогала работать.