О всех созданиях - больших и малых
Шрифт:
Эта утренняя встреча уходила корнями в предыдущий день. Мистер Крэнфорд позвонил днем.
— У меня корову молнией убило. Валяется мертвая на лугу.
Я удивился.
— Молнией? Вы уверены? У нас сегодня грозы не было.
— Может, у вас и не было, а у нас тут была.
— Ну-у... хорошо. Я подъеду осмотрю ее.
По дороге на ферму я предвкушал предстоящий разговор без всякого удовольствия. Вопрос о молниях был очень щекотливым. Все фермеры были застрахованы от ударов молний, — это входило в страхование от огня, и после сильной грозы ветеринаров часто вызывали осмотреть погибших животных.
Страховые компании особенно не придирались. Если они получали официальную справку, подписанную ветеринаром, что причиной смерти он считает молнию, то обычно выплачивали премию без всяких осложнений. В сомнительных случаях они просили сделать вскрытие или обращались за вторым мнением к другому ветеринару. Трудность заключалась в том, что никаких четких диагностических признаков такого рода смерти не существует. Разве что иногда повреждения подкожных тканей, но практически ничего больше. В лучшем случае на трупе были типичные следы ожога — от уха вниз по ноге к опаленной траве. Ну, или животное находили под деревом, которое, несомненно, само было расщеплено молнией. Тогда поставить диагноз труда не составляло.
Девяносто девять процентов фермеров хотели, чтобы все было по-честному, и если ветеринар обнаруживал другую четкую причину смерти, они принимали его заключение философски. Но оставшийся процент мог всю душу вымотать.
Мне довелось присутствовать при беседе Зигфрида со стариком, который вызвал его засвидетельствовать смерть от молнии. Длинные полосы опаленной шерсти были абсолютно классическими, и Зигфрид, разглядывая их, впал в почти лирический тон:
— Просто чудо, Чарли, просто чудо, я никогда еще не видел более типичных следов ожога. Вот только одно. — Он обнял старика за плечи. — Такая жалость, что вы капнули стеарином на кожу!
Старик всмотрелся и стукнул по ладони.
— Чтоб ему! Ваша правда, мистер! Подпортил я, ничего не скажешь. А как старался-то. Целый час убил на это дело, чтоб ему.
Он удалился, продолжая бурчать. Он ничуть не смутился и только негодовал на свою досадную промашку.
Но этот случай, раздумывал я, пока каменные стенки неслись за окошками машины, будет совсем другим. Крэнфорд привык настаивать на своем, прав он был или не прав, и если сегодня по его не выйдет, не избежать кучи неприятностей.
Я въехал в ворота фермы и покатил по аккуратной асфальтированной дороге через луг. Мистер Крэнфорд стоял неподвижно посреди двора, и меня не в первый раз поразило его сходство с голодной хищной птицей. Сгорбленные узкие плечи, выдвинутое вперед лицо с носом-клювом, темное пальто, свободно свисающее с костлявого тела, — я бы не удивился, если бы он вдруг захлопал полами и взлетел на крышу коровника. Однако он только нетерпеливо кивнул мне и торопливой подпрыгивающей походкой зашагал к лугу позади дома. А на лугу — ни единой живой изгороди, ни дерева, ни даже кустика. Тешившая мое воображение картина трупа под расщепленным обугленным деревом тотчас исчезла, оставив после себя тревожную пустоту.
Мы остановились возле коровы. Первым заговорил мистер Крэнфорд:
— Молния, это точно. Другому-то и быть нечему. Сначала грозища, каких мало, а потом гляжу — она тут валяется, а корова была из лучших.
Я оглядел траву вокруг крупной даже для шортгорнов коровы. Куски дерна были выворочены, оставив проплешины.
— Но ведь она не просто упала тут, верно? Она билась в судорогах. Видите — комья земли около копыт.
— Ладно, в судорогах. Так судороги-то от молнии начались. — У мистера Крэнфорда были маленькие злобные глазки, и они перебегали с воротничка моей рубашки на пояс макинтоша, на резиновые сапоги. Он никогда никому не смотрел прямо в лицо.
— Не думаю, мистер Крэнфорд. Для удара молнии характерно, что животное гибнет сразу же. У некоторых во рту даже остается трава.
— Да знаю я! — рявкнул мистер Крэнфорд, и его худое лицо пошло красными пятнами. — Я полвека со скотиной прожил. И эта не первая, которую у меня на глазах молния убила. Это по-разному бывает, вот что!
— Не спорю, но, видите ли, у такой вот смерти могло быть много причин.
— Каких еще причин?
— Ну, сибирская язва для начала. Недостаточность магния, что-нибудь с сердцем — можно целый список составить. Я считаю, что тут необходимо вскрытие.
— Э-эй! Это что же, по-вашему, я чего-то затеваю, чего не положено?
— Вовсе нет. По-моему, мы просто должны удостовериться, прежде чем я выпишу удостоверение. Поедем к Мэллоку, вскроем ее, и поверьте, если другой явной причины смерти не окажется, сомнение будет истолковано в вашу пользу. Страховые компании в подобных случаях не придираются.
Хищное лицо мистера Крэнфорда ушло глубже в воротник. Он яростно сунул руки в карманы.
— Я всегда ветеринаров вызывал. Настоящих, опытных. — Глазки метнулись в сторону моего правого уха. —
И никогда они такой возни не затевали. Какой толк от лишних хлопот? Зачем вам придираться понадобилось?
Вот именно — зачем? Зачем наживать в лице этого человека врага? Он пользовался в округе большим влиянием. Первое лицо в местном Союзе фермеров, член всех сельскохозяйственных комитетов на мили вокруг. Богатый, преуспевающий человек, и, хотя он многим не нравился, его уважали, к нему прислушивались. Он мог очень навредить начинающему ветеринару. Почему не написать удостоверение и не отправиться домой? То есть удостоверить, что я осмотрел означенное животное и, по моему мнению, причиной смерти был удар молнии. Так просто! И Крэнфорд будет умиротворен. На чем все и кончится. Зачем по пустякам настраивать против себя эту опасную личность? Да и вообще это вполне могла быть молния.
Я посматривал на мистера Крэнфорда, стараясь пере-хватить его взгляд, но в последнюю секунду он успевал отвести глаза.
— Извините, но мне кажется, нам следует заглянуть внутрь этой коровы. Я позвоню Мэллоку, попрошу, чтобы он ее забрал, а завтра утром мы ее осмотрим. Я буду ждать вас у него в десять. Это удобно?
— А куда деваться? — прошипел Крэнфорд. — Одна глупость, но, видно, придется вас ублажить. Только позвольте вам напомнить, что корова была отличная и стоила все восемьдесят фунтов. Я таких денег терять не могу. И хочу получить, что мое по праву.