О всех созданиях – прекрасных и разумных
Шрифт:
– Да-да, сэр. Выворачивает его. Сильно выворачивает! – Он явно почувствовал под ногами знакомую почву.
Лечение Кланси всегда велось на расстоянии. В самый первый день, когда я приехал в Дарроуби два года назад, Зигфрид сообщил мне, что этот пес почти эрдель, но ростом с хорошего осла, совершенно здоров и только его склонность пожирать весь мусор, какой ему попадается, приводила к естественным результатам. Через определенные промежутки времени ему прописывалась большая бутылка микстуры из углекислого висмута. Тогда же я узнал, что Кланси завел от скуки обыкновение валить Джо с ног и трепать, как
Тут во мне заговорила совесть: когда-нибудь же надо провести полный осмотр. Смерить ему температуру, например. Ну что тут такого? Ухвачу хвост, приподниму и введу термометр в задний проход… Пес повернул голову и посмотрел мне в глаза ничего не выражающим взглядом, и я опять услышал глубокий барабанный бой, а верхняя губа чуть вздернулась, обнажив на мгновение белую сверкающую полоску.
– Отлично, мистер Муллиген! – воскликнул я деловито. – Сейчас я дам вам бутылочку микстуры.
В аптеке под рядами бутылей с латинскими названиями и стеклянными притертыми пробками я взболтал микстуру в десятиунциевом флаконе, вдавил в горлышко пробку, приклеил ярлычок и написал обычные указания. Джо с удовлетворенным видом сунул в карман хорошо ему знакомую целебную жидкость в столь же привычном сосуде и повернулся к дверям, но тут во мне снова взыграла совесть.
– Приведите его в четверг в два часа! – крикнул я в ухо старику. – И если можно, не опаздывайте, а то сегодня вы что-то задержались.
Я смотрел, как мистер Муллиген удаляется по улице, а из его трубки вырываются клубы дыма, словно над отходящим от станции паровозом. Позади него вразвалку шагал Кланси, полное воплощение внушительной невозмутимости. Весь в тугих каштановых завитках, он действительно походил на гигантского эрделя.
В четверг, задумчиво прикинул я, в два часа дня… Мы с Хелен, наверное, будем сидеть в кино, как обычно, – ведь вторая половина четверга у меня была выходной.
Утром в пятницу Зигфрид за письменным столом распределял вызовы. Он вырвал из блокнота листок со списком и протянул мне.
– Ну вот, Джеймс. Как раз достаточно, чтобы вы до обеда не слишком бездельничали.
Тут его взгляд скользнул по записям вчерашнего приема, и он обернулся к младшему брату, который, выполняя свою утреннюю обязанность, растапливал камин.
– Тристан, вчера Джо Муллиген приходил со своим псом и ты его смотрел? Каково твое заключение?
Тристан поставил ведро с углем на пол.
– Ну, я прописал ему висмутовую микстурку.
– Я понимаю. Но что ты установил, осматривая пациента?
– А-а! – Тристан задумчиво потер подбородок. – Выглядит он прекрасно. Сущий живчик.
– И это все?
– Да… собственно говоря.
Зигфрид обернулся ко мне:
– Ну а вы, Джеймс? Вы же смотрели эту собаку позавчера. И что вы у нее нашли?
– Вопрос довольно сложный, – ответил я. – Пес этот ростом с хорошего слона и вообще какой-то жутковатый. Мне все время чудилось, что он только выжидает удобного случая. А кроме старика Джо, удержать его было некому. Боюсь, мне не удалось провести полного обследования, но должен сказать, у меня сложилось то же мнение, что и у Тристана. Сущий живчик.
Зигфрид устало отложил ручку. Ночью судьба нанесла ему один из сокрушительных ударов, которые она приберегает специально для ветеринара: вызов в час ночи, когда он только-только уснул, и вызов в шесть утра, когда он снова только-только уснул. А потому его огневая энергия несколько поугасла.
Он провел рукой по глазам:
– Да смилуется над нами Бог! Вы, Джеймс, дипломированный ветеринарный врач с двухлетним опытом, и ты, Тристан, студент-выпускник, – вы оба сумели обнаружить только одно, что он – сущий живчик! Скверно, очень скверно! И вряд ли заслуживает названия клинического диагноза. Когда к нам приводят животное, я жду, что вы запишете его пульс, температуру, частоту дыхания. Проведете аускультацию грудной клетки и пальпацию живота. Откроете ему рот и исследуете зубы, десны и глотку. Проверите состояние кожи. А если потребуется, так возьмете катетером мочу и сделаете ее анализ.
– Хорошо, – сказал я.
– Ладно, – сказал Тристан.
Мой партнер встал из-за стола:
– Ты снова назначил его на прием?
– Да. Конечно. – Тристан достал из кармана сигареты. – На понедельник. Но ведь мистер Муллиген всегда опаздывает, и я предупредил его, что мы осмотрим собаку вечером у него дома.
– Ах так! – Зигфрид сделал пометку в блокноте и вдруг вскинул голову. – Но ведь вы с Джеймсом в это время должны быть на собрании молодых фермеров?
Тристан сделал глубокую затяжку:
– Совершенно верно. Для практики очень полезно, чтобы мы почаще встречались с молодыми клиентами.
– Прекрасно, – сказал Зигфрид, направляясь к двери. – Я сам осмотрю собаку.
Утром во вторник я все ждал, что Зигфрид вот-вот упомянет муллигеновского пса, хотя бы в доказательство того, какую пользу приносит полное клиническое обследование. Но этой темы он не коснулся.
Однако волею судеб, когда я шел через рыночную площадь, мне повстречался мистер Муллиген, которого, естественно, сопровождал Кланси.
Я подошел к старику и крикнул ему на ухо:
– Как ваша собака?
Он извлек трубку изо рта и улыбнулся неторопливо и благодушно:
– А хорошо, сэр, очень хорошо. Выворачивает ее помаленьку, но не так, чтобы слишком уж.
– Значит, мистер Фарнон ее подлечил?
– Ага! Дал ей белой микстурки. Отличное средство, сэр. Отличное!
– Вот и прекрасно, – сказал я. – И пока обследовал Кланси, он ничего плохого не обнаружил?
Джо пососал трубку:
– Да нет. Уж мистер Фарнон свое дело знает. В жизни не видывал, чтоб человек так живо управлялся.
– Что-что?
– Так ведь он только взглянул – и уже во всем разобрался. Три секунды – и конец делу.
Я был сбит с толку:
– Три секунды?
– Да, – категорично заявил мистер Муллиген. – Ни на секундочку больше.
– Поразительно! И как же это было?
Джо выбил трубку о каблук, не спеша вытащил ножик и принялся отпиливать новую заправку от зловеще черной полосы прессованного табака.
– Так я же вам толкую: мистер Фарнон, он ведь что твоя молния. Вечером забарабанил в дверь и как прыгнет в комнату! – (Мне были хорошо известны эти домишки: ни коридорчика, ни даже прихожей – дверь с улицы открывалась прямо в жилую комнату.) – Входит, а сам уже градусник вытаскивает. А Кланси, значит, полеживал у огня, ну и вскочил, да и гавкнул маленько.