О жандармах, императорах и изобразительном искусстве. Архивные заметки

Сидорова Марина

Следствие же в отношении самого А.М. Петрова продвигалось крайне медленно, в показаниях подследственного было много неясностей, путаницы и противоречий. Он сознался, что при разборе дел в архиве, некоторые из дел расшивал и изымал наиболее интересные документы, что «любопытствовал» в бумагах на столах у чиновников канцелярии, что в отчаянии «худо отзывался о его товарищах и о месте его служения и что говорил о намерении утруждать лично и написать Вашему Императорскому Величеству о своем положении» [188] . Но в отношении главного пункта обвинения – писал ли он анонимное письмо на имя императора – Петров никак не сознавался. Более того, у следствия складывалось впечатление, что Петров действительно не понимает о чем идет речь. Для увещевания обвиняемого призвали священника – протоиерея Казанского собора Андрея Райковского. Неизвестно о чем беседовал священник с арестантом, однако после этого разговора Петров сделал чистосердечное признание, но через два дня отказался от него. После очередной встречи со священником вновь сознался, но стал крайне неуравновешен. Усомнившись в причастности Петрова к написанию

анонимного письма, следователи стали задавать вопросы, ответы на которые могли быть известны только следователям и преступнику. Например, на вопрос «куда был положен конверт на имя императора?» Петров ответил, что положил его на один из подъездов Зимнего дворца, в то время как конверт был брошен в почтовый ящик на Невском проспекте. Сказал он и о том, что сам собственноручно подписал конверт, не зная, что надпись была сделана из приклеенных газетных букв, а в дате написания и вовсе ошибся на целую неделю. Специально ли Петров водил следователей за нос или действительно был не причастен к анонимному письму – следствие так и не установило. Во всеподданнейшем докладе князь А.Ф. Голицын писал: «Между тем однакож недостаток юридических доказательств и противоречащие друг другу объявления самого Петрова при рассмотрении обвинения противу него порядком суда, не дозволяли бы признать виновность его вполне доказанною. Поелику же, кроме главного пункта обвинения Петрова, то есть безымянного письма на Высочайшее имя, он уличен и сознался в расшитии некоторых дел из архива 3 Отделения и похищении из оных секретных бумаг, за что он на основании Уложения о наказаниях уголовных, главы 4 статьи 330, подлежит лишению всех прав состояния и ссылки на житье в Томскую или Тобольскую губернию с заключением от двух до трех лет» [189] . Голицын просил императора, в силу оказанной Петровым в 1847 г. «услуги» по раскрытию Кирилло-Мефодиевского общества, о смягчении наказания по статье.

188

ГА РФ. Ф. 109. 1 экспедиция. 1849. Д. 31 часть 4. Л. 14–14 об.

189

ГА РФ. Ф. 109. Оп. 221. Д.123. Л. 27об.-29.

Полтора года просидел Петров в секретном доме Алексеевского равелина Петропавловской крепости, а затем был определен на службу в Олонец столоначальником в уездном суде, а вскоре перемещен в Петрозаводский уездный суд заседателем. В 1855 г. начальник Олонецкой губернии В.Н. Муравьев ходатайствовал о зачислении Петрова к себе чиновником особых поручений и запрашивал III Отделение о причине его ареста и заключения. III Отделение ответило на ходатайство губернатора следующим письмом: «Обстоятельства дела, по которому он был заключен в Петербургскую крепость, известны Государю Императору, но в формулярном списке Петрова объяснены быть не могут, что же касается производства его в следующие чины, то означенное дело и содержание его в крепости не должны быть к тому препятствием» [190] . Петров провел в Олонецкой губернии семь лет и после снятия надзора уехал на родину в Старо дуб. Приехав однажды по делам службы в Петербург, он случайно столкнулся со старым приятелем П.К. Меньковым и на вопрос последнего о причинах ареста и ссылки, ответил что и сам того не ведает.

190

ГА РФ. Ф. 109. 1 экспедиция. 1849. Д. 31 часть4. Л. 116.

Вопрос о виновности Петрова в деле написания анонимного письма останется, очевидно, никогда не решенным. Все вещественные доказательства по этому делу, как ни странно, были выделены в макулатуру и уничтожены уже в советское время в 1940 г. при систематизации документов секретного архива III Отделения [191] . Никаких прямых улик против Петрова в деле нет, и только иногда при чтении строк свидетельских показаний, допросов, объяснительных записок вдруг закрадывается сомнение – а не была ли вся эта история типичной провокацией со стороны чиновников III Отделения, которые всеми путями старались избавиться от доносчика в своем учреждении. Недаром, общее мнение всех чиновников «лазоревого» ведомства о Петрове было так красноречиво выражено в докладной записке М.М. Попова, непосредственного начальника обвиняемого: «Свойства его самого (т. е. Петрова – М.С.) не вселяют к нему доверия…Петров, в 1847 г. донесший о существовании в Киеве Украйно-Славянского общества, основал этот донос на разговорах, подслушанных им в замочную скважину, потом при очных ставках в Петербурге с жестокостью уличал обвиняемых им, в том числе бывшего наставника своего, адъюнкт-профессора Костомарова. Хотя донести о государственном преступлении против кого-то ни было есть обязанность каждого подданного, но человек, подслушивающий в скважину замка и без всякого уважения уличающий своего наставника, которому он был обязан многим, показывает уже, что Петров, по крайней мере, не обладает высоким духом, тем более что он, как из результатов дела видно было, многое увеличил в своем доносе» [192] . А уж как устроить грамотную провокацию чиновники III Отделения знали хорошо. Кстати сказать, долгое время А.М. Петров получал из III Отделения денежные единовременные пособия и никогда не встречал препятствий к получению заслуженных должностей на новых местах службы.

191

Дело фонда № 109. Ч. 1. Л. 34.

192

ГА РФ. Ф. 109. 1 экспедиция. 1849. Д. 31 часть 1. Л. 118–119.

Взлеты и падения сыщика Филиппеуса [193]

Представим читателю нашего героя: Константин Федорович Филиппеус. Родился в 1834 году, лютеранин, потомственный дворянин Великого княжества Финляндского, за семнадцать лет дослужился до чина коллежского советника [194] с годовым окладом 2950 рублей (включая квартирные и прочие надбавки), награжден несколькими орденами и медалями не самых высоких достоинств.

В Формулярном списке Филиппеуса читаем:

193

Статья была написана в соавторстве с Ф.М. Лурье и опубликована: Новый журнал. СПб. 1996. № 1.

194

Шестой статский чин Табеля о рангах соответствовал армейскому полковнику.

«Обучался в Горыгорецком земледельческом институте, но полного курса не кончил; в службу вступил в Канцелярию С.-Петербургского Военного Генерал-Губернатора 20 Сентября 1852 года. В продолжение службы слушал лекции в Императорском С.-Петербургском Университете, которым по испытании удостоен звания Кандидата и вследствие чего Высочайшим Приказом по Гражданскому ведомству 1854 г. Сентября 3 № 177 произведен в чин Коллежского Секретаря со старшинством 28 Июля 1854 г.

Перемещен в департамент Внутренних Сношений Министерства Иностранных дел 28 Сентября 1854 г.

Зачислен в штат Канцелярии Финляндского Генерал-Губернатора 18 Апреля 1855 г.

Высочайшим Рескриптом 3/15 Апреля 1857 года произведен в Титулярные Советники.

Назначен Лектором немецкого языка Императорского Александровского Университета в Гельсингфорсе 1 мая 1857 г.

Согласно прошения уволен из Канцелярии финляндского Генерал-Губернатора 14 Июля 1858 г. Согласно прошения уволен от должности лектора Александровского Университета 22 Августа 1857 г.» [195] .

195

ГА РФ, ф. 109, 2 эксп., 1869, д. 172, л. 52об.-55. До Горыгорецкого земледельческого института Филиппеус учился во Второй петербургской гимназии. См.: Тернер Ф. Г. Воспоминания жизни. СПб., 1910. С. 238.

Вне государственной службы Константин Федорович находился почти шесть лет. Причины его увольнения и подробности жизни этого периода нам неизвестны. Оставление службы совпало с его женитьбой на Елене Георгиевне Альтфатер, дочери боевого генерала. Вскоре у них родилась дочь Александра. В 1860 году наш герой находился в Штутгарте и там написал брошюру «Земледелие Малороссии и пар», изданную в Петербурге. В начале 1861 года Филипеус совместно с будущим коллегой И.И. Роте открыл в Бибрихе, небольшом городке на Рейне, пансион для русских мальчиков из обеспеченных семей [196] , там же он организовал русское сельскохозяйственное комиссионерство по найму иностранцев для работы в России [197] . В Германии ему удалось познакомиться с будущим управляющим III Отделением А.Ф. Шульцем, существенно повлиявшим на его дальнейшую карьеру. Наверное, что-то не получилось у Константина Федоровича с его новой деятельностью – в январе 1864 года он бросил все свои германские начинания и устремился в Россию. Возможно, это первое проявление его непоседливости; возможно, посулы Шульца или честолюбивые мечтания гнали Филиппеуса обратно на государственную службу; возможно, наш герой что-то натворил и должен был срочно скрыться. Всякое бывает.

196

См.: ГА РФ, ф. 109, 3 эксп., 1861, д. 39А, л. 1–2; Роте И. И., Филиппеус К. К. Пансион для русских мальчиков в Бибрихе на Рейне. Карлсруэ, 1861.

197

См.: Русское сельскохозяйственное комиссионерство К. Ф. Филиппеуса. Бибрих на Рейне. СПб., 1862.

Продолжим рассказ о его карьере.

«Причислен к Статс-Секретариату Царства Польского (ныне Собственная Его Величества Канцелярия) сверх штата, с откомандированием для занятий в Учредительный комитет в Царстве Польском 3 Марта 1864 г.

Назначен состоящим при Учредительном комитете 29 Августа 1864 г.

Получил бронзовую медаль в память усмирения Польского мятежа 29 Августа 1865 г.

Всемилостивейше пожалован денежной наградой 400 р. 30 Августа 1865 г.

Всемилостивейше пожалован серебряной медалью за труд по устройству крестьян в Царстве Польском 19 февраля 1866 г.

Определением Департамента Герольдии Правительствующего Сената 3 Ноября 1866 г. произведен за выслугу лет в Коллежские Асессоры со старшинством с 13 Октября 1865 г.

Всемилостивейше пожалован единовременной денежной выдачей в 800 руб. 30 Августа 1867 г.

Перемещен на службу в 3-е Отделение Собственной Его Императорского Величества Канцелярии исправляющим должность старшего чиновника 28 Марта 1869 г.

Определением Департамента Герольдии Правительствующего Сената 12 Февраля 1870 г. произведен за выслугу лет в Надворные Советники со старшинством с 13 Октября 1869 г.

За отлично-усердную службу Всемилостивейше пожалован орденом Св. Равноапостольского Князя Владимира 4 степени 17 Августа 1870 г.

За отлично-усердную службу Всемилостивейше пожалован денежной выдачей 800 руб. 28 марта 1871 г.

Утвержден в должности старшего чиновника 7 Декабря 1871 г.

За отлично-усердную службу Всемилостивейше пожалован кавалером ордена Св. Станислава 2-й степени с императорской короной. 16 Августа 1872 г.

За отлично-усердную службу Всемилостивейше пожалован Кавалером Св. Анны 2-й степени. 10 Февраля 1873 г.