О знаменитых иноземных полководцах

Непот. Корнелий

Медленнее и незаметнее восходила к зениту слава Эпаминонда. Впервые он был избран беотархом в 371 г., около 40 лет от роду, и лишь тогда официально приобщился к управлению Беотийским союзом. До этого, стоя в стороне от политики, он вел деятельную, но скромную жизнь небогатого благородного аристократа, философа и воина, пользующегося большим влиянием среди молодежи, воспитанной в палестрах. Круг общения Эпаминонда представлял собой совершенно особенный мир — чисто мужское, мужественное содружество, счастливо соединявшее аристократический культ доблести с духом демократии и патриотизма. Представление о воинственных товариществах той поры дает фиванский «священный отряд», сформированный вскоре после освобождения Фив. Он состоял из 300 юношей самого знатного происхождения, исповедующих закон возвышенной дружбы-любви. Молодые воины вступали в отборное войско парами, принося клятву над могилой Иолая не пережить друг друга. Поклоняясь красоте, а также добродетели и доблести как высшему проявлению красоты, они бились с неистовой отвагой

и считались непобедимыми до того дня, когда, сражаясь за свободу Греции при Херонее, полегли на месте все до одного. «Священный отряд» был своего рода гвардией патриотической фиванской молодежи тех лет, увлеченной идеалами героизма и духовной любви, а Эпаминонд, бедный и доблестный как спартанец, — ее кумиром. В год решающей битвы со Спартой уже ощущалось недосягаемое превосходство его военного гения, и он вступил в коллегию беотархов, по признанию большинства, как первый среди равных.

С начала 70-х гг. Спарта воевала не только с фиванцами, но и с восстановленным в 378 г. Афинским морским Союзом, членом которого формально считались Фивы. В июле 371 г. по инициативе афинян и спартанцев представители греческих государств собрались в Спарте для очередного всеобщего замирения на условиях обновленного «царского мира». Конгресс происходил при грозном предзнаменовании: «После того, как лакедемоняне имели гегемонию в Элладе в течение почти пятисот лет, божество предсказало конец их власти» (Диодор. XV, 50, 2) — на небе появилась яркая комета, предвестница великих перемен.

Председательствовал в собрании сам великий Агесилай, горевший ненавистью к фиванцам. С помощью «царского мира» он добивался на этот раз либо роспуска строго централизованного Беотийского союза, либо, в случае отказа фиванцев подчиниться требованию автономии, — полной их изоляции. Поначалу совещание шло гладко: многие греческие государства были недовольны политикой Спарты, но никто не осмеливался свободно высказать свое мнение. Неожиданно фиванский посол Эпаминонд произнес великолепную страстную речь, изобличавшую тиранию Спарты в Элладе. Затем он вступил в спор с Агесилаем из-за подписи под текстом мирного договора: поставив сначала имя «фиванцев», на другой день он пожелал исправить его на «беотийцев». В ответ на требование Агесилая дать свободу беотийским городам, Эпаминонд предложил, чтобы Спарта в свою очередь предоставила автономию периэкским городам Лаконики. Агесилай в гневе вскочил с места и тут же вычеркнул фиванцев из хартии. Фивы, как он и рассчитывал, остались в изоляции, но успех был куплен дорогой ценой: речь Эпаминонда запала в душу спартанских союзников, подготовив развал Пелопоннесского союза.

Заключив мир со всеми греческими государствами, Спарта всеми силами обрушилась на своего главного и единственного врага. Большая царская армия, стоявшая в Фокиде, получила приказ пересечь беотийскую границу. Из 1,5–2 тыс. полноправных спартанских граждан выступили в поход не менее 700 воинов-спартиатов. Все спартанское войско вместе с союзниками насчитывало 10 тыс. гоплитов.

Уже через 20 дней после конгресса в Спарте противники сошлись у городка Левктры в феспийской области. Спартанскую армию возглавлял царь Клеомброт, фиванцами командовали 6 беотархов, среди которых наибольшим авторитетом пользовался Эпаминонд. Мало кто сомневался в поражении фиванцев, собравших лишь около 6 тыс. бойцов; ополчения некоторых беотийских городов были столь ненадежны, что Эпаминонд распустил их по домам. Выступление армии из Фив происходило при дурных приметах: слепой глашатый выкликал в воротах объявление о розыске беглых рабов (фиванцы могли истолковать себя как «беглых рабов» Спарты); лента с сигнального копья, сорванная ветром, обвилась вокруг спартанского надгробия; пауки заткали двери храма Деметры. Только уверенность Эпаминонда и боевой дух преданной ему молодежи преодолели суеверный страх граждан.

Спартанцы рвались в бой, их царь горел желанием смыть с себя позор прежних неудач. Фиванские беотархи колебались: Эпаминонд, настаивавший на сражении, получил перевес благодаря поддержке трех коллег и Пелопида, командовавшего «священным отрядом». 5 августа 371 г. до н. э. произошла знаменитейшая битва при Левктрах. Как говорили впоследствии спартанцы, Эпаминонд сражался не по правилам. Обычно оба противника сосредоточивали лучшие силы на правом крыле, чтобы, разгромив слабейшую, левую сторону вражеского войска, атаковать с фланга его отборную часть. Уступая неприятелю в живой силе, Эпаминонд сделал ставку на стремительный удар в «сердце» врага, применив тактику «левого косого клина». Правый фланг он отдал союзникам беотянам, приказав им податься несколько назад, а своих фиванцев поставил на левом фланге, против Клеомброта, построив их выдвинутой вперед, глубокой колонной в 50 рядов. Этот строй, напоминающий таран, должен был обрушиться на цвет вражеского войска и решить исход боя до того, как многочисленные спартанские союзники успеют потеснить беотян. Острие штурмовой колонны образовал «священный отряд» Пелопида, возглавил атаку сам Эпаминонд.

Спартанцы стояли, как всегда, насмерть. Более половины их отряда, около 400 гоплитов, полегли на поле боя, впервые в истории Спарты погиб в сражении её царь. Только после того, как пал смертельно раненый Клеомброт, лакедемоняне дрогнули и обратились в бегство. Побежденные нашли спасение за лагерными укреплениями и были

вынуждены официально признать свое поражение, запросив о выдаче павших. Опасаясь, что спартанцы припишут неудачу пелопоннесским союзникам, Эпаминонд распорядился, чтобы каждый отряд вражеского войска хоронил своих воинов отдельно: так весь свет узнал о позоре непобедимых ранее спартиатов. Фиванцы поставили на поле боя славный трофей.

Поражение Спарты произвело огромное впечатление на греков и варваров. В Пелопоннесе ей сразу же изменили старейшие ее союзники — аркадские города, в которых возникло движение за создание независимого, демократического Аркадского союза. Фиванцы, напротив, обрели много друзей: у себя дома они покорили Орхомен, вступили в союз со многими государствами Средней Греции (Фокида, обе Локриды, Этолия, города острова Эвбеи), вошли в Дельфийскую амфиктионию и установили контроль над Фермопильским проходом. Севернее Фермопил их послы и войска стали вмешиваться в дела Фессалии и Македонии. Наконец, далеко на Востоке на Беотийский союз стали смотреть как на сильнейшую державу Эллады: в 367 г., через 20 лет после Анталкидова мира, на съезде греческих посольств в Сузах персидский царь обласкал фиванского посланника Пелопида, выказав демонстративную холодность первому творцу «царского мира». Не вынеся крушения своей политики, Анталкид покончил с собой.

После победы при Левктрах фиванцы устремились в Пелопоннес, чтобы добить смертельно раненого врага. За 5 последующих лет Эпаминонд совершил 3 похода за Истм, довершая развал Пелопоннесского союза. Первое вторжение фиванской армии в Пелопоннес произошло по призыву аркадян, подвергшихся карательному набегу Агесилая (лето 370 г.). К фиванцам присоединились ополчения Аргоса, Элей и аркадских городов, и в декабре 370 г. 70-тысячная армия союзников четырьмя колоннами вторглась в Лаконику. «К этому времени доряне занимали Лакедемон уже в продолжение не менее 600 лет, и за весь этот период еще ни один враг не отважился вступить в их страну; беотийцы были первыми врагами, которых спартанцы увидели на своей земле и которые теперь опустошали ее — ни разу дотоле не тронутую и не разграбленную — огнем и мечом, дойдя беспрепятственно до самой реки и города» (Плут. Агесил. XXXI). Некоторое время Эпаминонд простоял за рекой против Спарты, так и не решившись переправиться через холодный, разлившийся Эврот. Воины Агесилая заняли оборону на противоположном берегу у границ города, не поддаваясь попыткам выманить их на битву. В лишенной стен Спарте царил переполох, поднятый женщинами, никогда не видевшими дыма вражеских костров. Однако в конечном счете «поток и вал войны» обрушился лишь на неукрепленные селения Лаконики. Вскоре обремененные добычей союзники разошлись по домам, а фиванцы, испытывая недостаток в продовольствии, отступили в Аркадию. Началась мирная, созидательная часть эпаминондова похода. Загнанные в угол спартанцы сразу без боя утратили Мессению — житницу своего государства. По инициативе фиванского полководца были основаны два города: Мессена — столица освобожденных илотов, и Мегалополь («Великий город») — центр новой, объединенной и демократической Аркадии. Некоторые историки отрицают участие Эпаминонда в основании аркадской столицы, но поводом для сомнения служит лишь ненадежная хронология Диодора. Павсаний, пользовавшийся утерянным плутарховым «Эпаминондом», сообщает, что фиванский вождь не только соединил будущих обитателей Мегалополя, но, покидая Пелопоннес, оставил для охраны строительных работ тысячу фиванских воинов во главе со своим другом Памменом (VIII, 27, 2). Таким образом, и от Пелопоннесского союза, и от самого тела Спартанского государства были отторгнуты два больших куска, и на самых границах Лаконики образовались два непримиримых врага Спарты. Вся кампания Эпаминонда, потрясшая Пелопоннес, продолжалась 85 дней.

В это время Афины, напуганные ростом фиванского могущества, вступили в союз со Спартой и направили ей подкрепление. Афинское народное ополчение во главе с Ификратом вторглось в Аркадию, оттянув на себя часть эпаминондовых союзников, а затем безуспешно пыталось перерезать фиванцам обратный путь через Истм. В начале следующей кампании 20-тысячная армия Хабрия вместе со спартанцами заняла оборону позади рвов и палисадов, перегородивших дорогу в Пелопоннес.

Второй поход Эпаминонда последовал за первым без перерыва. Летом 369 г. он двинулся в Арголиду, намереваясь «освободить» Коринф. Новую громкую славу принес ему блестящий штурм вражеских заграждений на Истме, подробно описанный в Исторической библиотеке Диодора (XV, 68), но в целом кампания не оправдала надежд: осада Коринфа кончилась безрезультатно, только сдача крупного северного города Сикиона, принявшего в свои стены фиванский гарнизон, в какой-то мере оправдала затраченные усилия.

В конце малоуспешного похода начались раздоры внутри антиспартанской коалиции. Аркадяне, спокойно подчинявшиеся ранее фиванскому руководству, стали требовать поочередного командования. В следующем году они вели малую войну со спартанцами, не обращаясь за помощью к Эпаминонду. Невзирая на фиванские гарнизоны, стоявшие в некоторых аркадских городах, внутри Аркадского союза усилилась олигархическая лаконофильская партия, противившаяся централизаторской политике Мегалополя. В то же время занятые своими интересами элейцы ввязались в пограничные споры с аркадянами и перешли на сторону Спарты. Неизменно верными Фивам оставались лишь Аргос — исконный враг Спарты, и Мессения — страна бывших илотов.