Оазис радости

Детли Элис

– Я люблю возиться со всякими цветами-саженцами, люблю наблюдать, как они укореняются и растут. Однако держу садовника, потому что свободное время предпочитаю отдавать дочери.

– Ты хороший отец! – выпалила Шейла и осеклась: черт, еще подумает, будто я намекаю на отсутствие Маргарет! – А кого мы ждем?

– Ты имеешь в виду подружек Одри?

– Нет, взрослых.

– Только хозяйку дома. Не исключено, что в последний момент ей придет в голову прихватить с собой кого-нибудь. В

этом смысле она непредсказуема. – Он невесело усмехнулся.

– А дедушки и бабушки?

– Мои родители уже умерли, а предки Маргарет давным-давно в разводе. С отцом она не видится, а мать живет в Новой Зеландии.

– А крестные?

Генри покачал головой.

– Дело в том, что мы так и не окрестили Одри. Маргарет в любой религии отвергает ритуал. – Он отпил из бокала. – Ты, конечно, не одобряешь.

– Мое мнение не стоит принимать в расчет. – Шейла приподняла свой бокал. – Благодарю за оказанную мне честь: ведь я единственная взрослая, получившая приглашение.

Генри подлил шампанского ей и себе.

– А ты не допускаешь, что я специально заманил тебя сюда под благовидным предлогом?

– С какой целью? – небрежно осведомилась Шейла, хотя сердце ее заколотилось как бешеное, а в голову нагрянули мысли одна безрассуднее другой.

– Знаешь ли... – начал было Генри, но она со смехом оборвала его:

– Знаю, знаю! Я понадобилась, чтобы собрать остатки спагетти и пиццы с пола.

– Шейла, я убежден, ты не сегодня-завтра затмишь меня в рекламном бизнесе.

– Вряд ли... – Она стала серьезной. – Ну и зачем я тебе понадобилась?

– Решил, что вдвоем мы сообразим, чем занять юных леди после застолья.

– Между прочим, в этом плане они нам дадут сто очков вперед. Современные девочки не умеют скучать.

– Ну, ты прямо бакалавр педагогических наук! Скажи, а нет ли у тебя собственных детей, о которых никому ничего неизвестно? – пошутил Генри.

Однако Шейла шутку не оценила, поскольку ответила совершенно серьезно:

– Детей у меня нет, но я воспитывала сестру и кое-что в этом деле смыслю.

– Но теперь, когда Стефани выросла, тебе стало не о ком заботиться.

– И что? Для чего ты это сказал?

– Как для Чего? Всю жизнь о ней заботилась, а сейчас...

– А сейчас у меня и потребности такой нет! – оборвала его Шейла.

– Не придумывай! Тебе непременно надо кого-либо опекать – такова уж твоя натура.

– Уж не тебя ли? – поддела Шейла.

Генри собрался было развить свою мысль, но в это время хлопнула парадная дверь, а затем раздались голоса и приглушенный смех.

– Это, наверное, моя жена! – произнес он отрывисто.

И в ту же секунду в гостиную вошла Маргарет в сопровождении четырех вычурно одетых мужчин и до такой степени одинаковых, будто в игре «найди отличие».

Шейла окинула их быстрым взглядом. Хозяйка дома привела с собой Эрвина Нейла и всю его банду, решила она.

Высокая и стройная Маргарет, обладавшая каким-то внутренним запалом, от которого обмирают юноши-подростки, грациозно склонилась над сидящим в кресле мужем и чмокнула его в макушку.

– Привет, милый! А это кто? – Она прищурилась. – А-а-а... это ты, Шейла! Наш незаменимый помощник... Рада тебя видеть.

– Я тоже, – улыбнулась Шейла.

Маргарет ответила улыбкой, и Шейла подумала, что именно такие улыбки называют ослепительными.

Впрочем, Маргарет не так часто улыбалась, однако она обладала еще одним, не менее ослепительным свойством – в ней был шарм. Или, как нынче принято говорить, стиль, который нельзя описать и купить за деньги. Одним словом, она могла вырядиться в платье, купленное у старьевщика, и выглядеть в нем на миллион.

Сейчас на ней были зеленые бархатные мини-шорты и под цвет крохотное болеро, едва прикрывавшее маленькую грудь. Тронутый легким загаром, без единой складочки оголенный животик притягивал взгляд.

Интересно, что думает Генри по поводу наряда своей жены? Дело, собственно, не в наряде... Ведь не подросток же Маргарет, в самом деле! Шейла перевела взгляд на музыкантов.

Длинные волосы и мертвенная бледность лиц свидетельствовали о том, что они стопроцентные звезды. Хотя Шейла и не была фанаткой, у нее перехватило дыхание, когда в одном из них она узнала Эрвина Нейла.

Он потягивал пиво прямо из бутылки, поэтому глаза у него казались узенькими щелочками.

Шейла наблюдала за ним, осознавая, что только знаменитости могут позволить себе начихать на все правила приличия.

Перехватив ее взгляд, он слегка приподнял веки, и в этот момент ей стало понятно, почему во время его выступлений девицы в любой стране мира беснуются и готовы изобразить повальный стриптиз.

Его глаза излучали секс или, как выражаются физики-ядерщики, фонили – повышенная радиация существовала как фон.

Для того чтобы считаться красивым в общепринятом смысле этого слова, Эрвин был недостаточно высокого роста. Но широченные плечи и узкие бедра, слишком белая кожа и ярко-зеленые глаза, дикарские песни о любви и запоминающиеся мелодии придавали всему его облику сумасшедшую дикую красоту.

Ничего удивительного, что девицы сходят с ума от любви к нему, подумала Шейла и покосилась на Генри.

Эрвин Нейл обернулся к Маргарет и сказал:

– Детка, хочешь, мы сыграем что-нибудь для твоего ребенка? У нас вся аппаратура с собой.