Оазис
Шрифт:
— Собак жалко, — заметил Артишок. — Их первыми завалят.
— Да, негоцианты о них знают, — подтвердил опасения Артишока Кривой Пит, — если заранее планировали ограбить ферму.
— Негоцианты? — удивился Канадец.
— Охотники за рабами и продавцы в одном лице, — пояснил я. Наслышан о таких дельцах. Их еще в европейском секторе нещадно гоняли, и только лет десять назад последних истребили или выдавили в азиатский сектор или в аномальные зоны. Вот там у них раздолье. Кто не может ответить выстрелом на выстрел — рано или
— Джентльмены, гости приближаются, — заметил Крюгер. — Командуй, Пит.
— Веласко, Лихой… Алекс! — топайте на коровник и валите всех, кто подберется к окнам дома вплотную. Постарайтесь прижать их к земле, чтобы даже не дернулись. А мы на сарае будем контролировать двор. Единственная проблема: южная сторона. Там стена глухая, могут дом подпалить, если подберутся. Надеюсь, что в их башку не придет такая мысль.
Пригнувшись, чтобы наши фигуры ненароком не осветил предательский серп ущербной луны на очистившемся небе, мы легко перешли с крыши сарая на коровник. Пристройка и в самом деле удачно тянулась к огородам, открывая сектора для стрельбы по землям, отданным под огород.
Крыши сарая и коровника были односкатными с небольшим наклоном, чтобы дождь не скапливался на кровле. Не совсем удобно, но зато распластавшись на ней, мы оказывались в безопасности со стороны двора. Нас снизу просто не увидят. А вот с огорода…
Группа, посланная в обход, появилась минут через пятнадцать, когда мы окончательно окоченели без движения и вовсю материли запоздавших любителей ночной охоты. Они остановились перед забором из жердей, слезли с лошадей, но пока ничего не делали. Растянувшись жидкой цепочкой, незнакомцы ждали, по всей видимости, сигнала к началу атаки.
— Парни, распределяемся, — прошептал Веласко, прикладываясь к своему дробовику. — Я беру левый сектор, Лихой — выкашивай середку, Алекс — на тебе правое крыло.
— Принял, — сжав зубы в напряжении, ответил я. Не приходилось мне еще участвовать в таких мероприятиях. Никогда не устраивал засады на людей. На меня — да. Морфы, меты, люди. Все, кому хотелось полакомиться свежатинкой и порыться в моих скудных вещичках. Да не повезло. Я лежу здесь и мерзну, а они давно воспарили в горние выси. А нечего меня обижать.
Проверил, удобно ли доставать патроны и перезаряжаться. Вроде бы нормально. Лежим и ждем. И едва не вздрогнул от пронзительного крика какой-то ночной птицы.
— Началось, — прошептал Лихой, осторожно взводя курок.
Бандиты слаженно перелезли через забор и неторопливо зашагали прямо по грядкам, топча труды фермеров. Все происходило в полной тишине, но один из нападавших явно руководил. Он показывал направление мелким группам, и постепенно они разделялись на две части. Так получилось, что в какой-то момент группа съежилась в кучку, и Веласко приглушенно произнес:
— Бьем!
Наши первые выстрелы оказались удачными. Дробь выкосила бандитов по краям. Раздались крики боли и удивления. Удивлялись те, кому повезло не отхватить кусочек горячего свинца. Вместо того, чтобы упасть на землю и раствориться в темноте, придурки начали лупить по верху, толком не разобрав, где мы находимся. Конечно, они сориентировались по дульным вспышкам, но шоковое состояние не позволило им мгновенно организовать атаку. Мы успели сделать еще по два выстрела. Я откатился в сторону, и тотчас же на том месте стегнула дробь. Гулко стукнул выстрел с тыла. И пошло веселье!
Грохотало со всех сторон. Вспышки выстрелов то и дело выхватывали из ночной мглы мокрые стены дома и сараев, мечущиеся внизу фигурки людей, по которым мы методично вели обстрел.
— Пустой! — заорал Веласко.
У меня оставался один патрон, и я тщательно выцеливал одного шустрика, прилипшего к углу дома. Он уже успел добежать до укрытия, но оставался как на ладони.
— Готов! — снова вопит мексиканец.
Я нажимаю на скобу. Винчестер вздрагивает от выстрела — тень медленно осела на землю.
— Пустой! — заявляю я и откатываюсь еще дальше по крыше. Откидываю клапан кармана и нащупываю пальцами холодные бока патронов. Защелкиваю их в магазин, передергиваю цевье. — Готов!
Раздался отчаянный рев волкодава. Кажется, не всех собачек порешили. Рык псины переходит в тонкий протяжный скулеж. И в это время нижняя часть фундамента жилого дома осветилась вспышками выстрелов. Били из всех подвальных амбразур. Частота выстрелов была такой, что двор заволокло пороховым дымом, от которого защипало в носу и заслезились глаза.
Я оказался у самого края коровника и успел разглядеть, что остатки тыловой группы бегут к своим лошадям. Стрельнул в догонку одному тихоходу, и кажется, попал. Тот запнулся, что-то проскулил, протягивая руки к товарищам, но те его не слышали. И как-то мгновенно все затихло. Топот копыт затих вдали, а во дворе только раздавались стоны.
— Твою маму, — потрясенно прошептал Лихой, подобравшись ко мне. — Мы что натворили?
— Жаль стало? — возмутился я, стараясь не приподнимать голову. Мало что может произойти. Шальная пуля — она как нежданный гостинец. Прилетит, когда не ждешь. — Если бы не мы — кровью бы фермеры умылись.
Вот что значит — все бывалые. Никто не дергается, не торопится спуститься вниз проверить, а кто, собственно, изволил посетить нас в такой ранний предрассветный час. Лежим, тихо переговариваемся. Наконец, из дома вышли хозяева. Идут осторожно. Утренние сумерки уже сглаживают ночную темень. Даже мне видно, каких дел наворотила наша засада. Собаки однозначно мертвы или тяжело ранены. Одна точно еще дышит, дергает лапами. Второй волкодав отбегался. Возле распахнутых ворот три неподвижных тела. Еще два — возле крыльца. С нашей стороны четверо нашли покой. И один, которого я подстрелил последним, стонет. Надо бы допросить его.