Оазисы
Шрифт:
С гудением двери закрылись за Пилигримами, отрезая путь назад.
— Добро пожаловать, — раздался ровный, бесстрастный голос, и Себастьян поднялся с одной из ступеней навстречу Пилигримам. Он был в черном костюме, благодаря которому сливался с тьмой, но маска была отброшена на спину, как капюшон, и Алан отчетливо видел лицо старого друга. Одну ногу Себ поставил на ступень выше и подбоченился. Он был абсолютно спокоен — во всяком случае, внешне. — Можете слезть с лошадей и поставить их вон туда… где стоят и наши скакуны. И садиться вот здесь.
Он
Алан скользнул взглядом по ступеням. Все сидели здесь: на нижнем ряде Кассия, Н’Гала, Борислав и Стефан Кровак; на верхнем — три Клейменых в черных масках и Омар.
— Как ты, Кассия? — крикнул Алан.
— Я в порядке, Алан, — немного сдавленным голосом отозвалась та. Она была напряжена, и неудивительно.
— Спасибо, что спросил, мы тоже живы-здоровы, — проворчал Кровак.
— Итак, все в сборе, — сказал Себастьян, оглядывая новоприбывших с высоты своих ступеней. — Можем начинать.
Отчего-то Алану почудилось, что Себ обращается ни к нему, ни к кому бы то ни было другому присутствующему в этом зале. И не разговаривает сам с собой. Тем не менее, у него будто бы был незримый собеседник…
Димитрий хмыкнул и поднял пушку. Себ заметил это движение и покачал головой:
— Это бесполезно, мой рыжий друг…
Но Димитрий выстрелил. С шипением молния озарила весь этот каменный зал, больше напоминающий исполинский склеп, и ударилась о невидимую преграду между Димитрием и Себастьяном. Полетели искры, ухнуло так, что у Алана заложило уши, а Димитрий с проклятием выронил пушку.
— Я ведь говорил, — с печальной улыбкой сказал Себ. — В Зале Суда не действует никакое оружие. Сражаться бессмысленно… Биться здесь будут только двое и без оружия, мечущего огонь и молнии.
И он пристально посмотрел на Алана. От этого змеиного взора у того перехватило дыхание.
— Прошу, садитесь, — сказал Себ с нажимом.
Пилигримам не оставалось ничего иного, кроме как подчиниться. Они спешились и отвели лошадей в нишу. После чего поднялись на нижнюю ступень напротив отряда Кровака и Клейменных. Алан направился было к Кассии, но черные тени, нависающие над ней, шевельнулись, и он остановился.
— Прошу не делать резких движений, — проговорил Себастьян. — Мы все здесь находимся под контролем.
— Твоим, что ли? — раздраженно полюбопытствовал Димитрий, обнимая бесполезную здесь пушку.
— Нет, — Себ улыбнулся и воздел руки, как фигура на барельефе. — Под контролем Основателей нашего мира.
Как только прозвучали эти слова, сияние, исходящее от призрачных Тварей под сводчатым потолком, усилилось и пролилось вниз мерцающим водопадом.
Из этого сияния соткалась высокая фигура… она раздвоилась… нет, превратилась в три фигуры.
Они были высокими, как деревья, и чтобы попытаться заглянуть им в лица, потребовалось сильно задрать голову; но даже тогда облик светоносных существ
За свою жизнь Алан привык к чудесам, а в последнее время этих чудес и вовсе стало необыкновенно много. Но в эту самую секунду он ощутил, что перед ним предстало нечто поистине изумительное — то, чего не видел никто из живущих Оседлых и Пилигримов.
Это были Основатели.
Боги.
Присутствующие зачарованно наблюдали за тремя величественными фигурами, глядя на них снизу вверх. Всполохи света мелькали на окаменевших от захлестнувших чувств лицах. Тэн что-то бормотал; на его лбу проступил пот; он наверняка шептал свои молитвы. Димитрий разинул рот, Матиас вращал белками глаз. Группу Себастьяна за светоносными фигурами Алан не видел, но сам Себ, судя по всему, тоже был потрясен. Его лицо в кои-то веки лишилось невозмутимости и почти гипнотического спокойствия, и на нем проскользнуло по-детски восторженное выражение. Наверное, он все-таки не ожидал, что боги почтят его своим присутствием.
Зазвучал голос Основателей — вопреки ожиданиям, не громоподобный и оглушающий, а мягкий, добрый и мудрый. Не мужской и не женский, не старческий и не молодой. У Алана возникла уверенность, что этот голос звучит вовсе не в воздухе, а непосредственно в уме каждого присутствующего.
— Этот день наступил, — сказал голос, причем было непонятно, какая именно из фигур вещает; или же говорят сразу трое? — Впервые за многие тысячи лет существования мира Оазисов. Двое сошлись на Перепутье Истории. Один желает перемен, другой хранит традиции…
“Это я храню традиции?” — удивился Алан мысленно. Никогда прежде он не считал себя любителем традиций. Во многих делах он был сущим бунтарем; то же утверждал и Эмиль Ламар. Но нет, Основатели правы. Именно он в настоящий момент выступает за то, чтобы все оставалось по-старому и не менялось.
Позиция, которая в большей степени присуща старикам…
— Такое происходило и прежде, — продолжал Основатель, который, видимо, был един в трех лицах, — но никогда не заходило так далеко… Никогда Двое не приходили сюда, в Чертоги Основателей.
— И каково будет ваше решение? — крикнул ввысь Себастьян. Он по-прежнему стоял, поставив одну ногу на ступень выше.
— Решение будете принимать вы сами, поскольку этот мир — ваш. Нас давно нет, осталась лишь наша мудрость, приобретенная ценой пролитых рек крови…
— О какой крови речь?
— О человеческой. Пролитой в ходе бесчисленных войн. Ни прогресс, ни достаток в еде и жизненных благах, ни развитие науки и искусства, ни всеобщее изобилие не смогли остановить страсть людей к убийству себе подобных. Было время, когда предполагалось, что война — суть существования людей, что агрессия — основа человеческой души… И что наша цивилизация рано или поздно обречена на мучительную гибель, которую принесут нам же подобные… Так было. Но только до тех пор, пока не открылась истина.