Об искоренении глобальной угрозы «международного терроризма»
Шрифт:
Как с этим может бороться государство? По каким линиям каких границ оно хочет строить «бетонные» стены и полосы безопасности? Как бы ни была опасна агрессия бандитских групп с сопредельных территорий, главная угроза исходит от самих территорий: от слабости их центральной власти, от непрекращающегося потока трудовой миграции, от традиционной транснациональной этнической мафиозной инфраструктуры, от приграничного бизнеса (контрабанды, оружия, наркотиков, беженцев), коррумпирующего местные органы власти на сотни километров вглубь национальной территории, от формального и неформального шпионажа и т.п.»
В общем, тенденции развития «гражданского общества» на основе идей индивидуализма М.Колеровым
И соответственно остаётся сделать вывод о том, что при сохранении в дальнейшем того качества культуры, которое сложилось на Западе и которое навязывается России после 1991 г. в качестве якобы естественной для человека, обывателю в перспективе придётся принять одно из двух:
· либо всеохватывающую опёку «гестапо» или «инквизиции» с неизбежными злоупотреблениями властью со стороны персонала такого рода служб, которым в перспективе придётся стать надгосударственным глобальным сообществом [137];
· либо разгул мафиозно организованной уголовной и политически-экстремистской вседозволенности пришлых мигрантов из неблагополучных регионов [138] и тех своих соотечественников, кого старшие поколения не сумели зачать, родить и воспитать по-человечески и дать им образование, отвечающее потребностям общественного развития в наши дни.
При сохранении и распространении культового индивидуализма, , в случае отсутствия «гестапо» обыватель обречён столкнуться именно со вторым явлением при робких попытках уголовной полиции реагировать постфактум на уже свершившиеся преступления против личности и юридических лиц, большей частью мафиозно организованные.
Дело в том, что господствующая на Западе юридическая традиция ориентирована на разрешение межличностных конфликтов и конфликтов юридических лиц между собой, а также — на подавление индивидуальной преступной деятельности мелко бытового характера, не имеющей долговременных интересов экономического (в том числе и макроэкономического) и политического характера и стратегий их осуществления так или иначе организованными коллективными усилиями. Именно последнее и отличает мафии — организованную профессиональную преступность — от индивидуальной преступности на бытовой почве. Кроме того, мафии действуют по целесообразности, не обременены бюрократическими процедурами, свободны от внутреннего саботажа и некомпетентности своего «персонала»: такие субъекты, если даже ненароком оказываются в рядах мафий, то отторгаются ими вплоть до физического уничтожения. Эти качества обеспечивают мафиям более высокое быстродействие, нежели структурам государства. На этом основана их способность оказать адресное давление на того или иного чиновника государства или на его начальника, которые оказываются беззащитными по отношению к мафиозному давлению, способному прийти с любой стороны в любое время; то же касается и членов семей тех лиц, в придании деятельности которых определённой направленности заинтересованы мафии.
Соответственно, если общество порождает организованную преступность, то чтобы защитить личность от мафиозного рабства государство
Исторический опыт Италии говорит именно об этом: режим Б.Муссолини без избыточных юридических формальностей в короткие сроки если и не искоренил мафию, то свёл её активность к редким единичным проявлениям на всей территории Италии; а буржуазная демократия, приняв Италию под свою власть по завершении второй мировой войны ХХ века, возродила в ней мафию как реальную общественную силу, срослась с нею, после чего непрерывно и бесперспективно “борется” с мафией на протяжении нескольких десятилетий.
4.2. Об историческом опыте «полицейского государства» СССР
И хотя «полицейское государство» не может быть предметом мечтаний, всё же страхи, вызываемые этим термином, весьма далёки от реальной статистики уголовного беспредела в отсутствие этого самого «полицейского государства», и от реальной статистики злоупотреблений властью в «полицейском государстве» в случае его установления.
Так, если вспомнить эпоху «застоя» в СССР, то его граждане в своём большинстве не испытывали особых неудобств от проникающей всюду деятельности КГБ. Зато благодаря профилактической большей частью деятельности КГБ на основе этого «всеведения» были защищены от «политического экстремизма», массового терроризма и организованного бандитизма всех видов, нарко-, порно— и игорного «бизнеса», что и отличало во многом жизнь населения СССР от жизни населения стран Запада.
Это касается того большинства граждан, которым всё было «по фигу» или которые, по своей убеждённости были лояльны культовой идеологии СССР и не начинали по своей инициативе заниматься «творческим развитием» марксистско-ленинского наследия [141]. При этом КГБ мог работать в режиме профилактики наиболее тяжких преступлений на основе своей информированности почти обо всём во многом и потому, что пользовался авторитетом в достаточно широких слоях населения и действовал, опираясь на искреннюю поддержку многих людей. Проблемы во взаимоотношениях с КГБ имели те, кто либо понимал идеалы социализма и коммунизма и практику их воплощения в жизнь иначе, чем это было свойственно партийной номенклатуре в соответствующий период истории СССР, либо те, кто заявлял словом или делом о своей приверженности идеалам буржуазного индивидуализма большей частью по общезападному образцу.
О последних сатирик М.Н.Задорнов в своих выступлениях говорит совершенно правильно в том смысле, что если кто из них эмигрировал из СССР, то «уехали они не от КГБ, а от ОБХСС [142]», — и против этой оценки никто не возражает.
Но если поглубже вникнуть в психологию личности, то указание М.Н.Задорнова на конфликт именно с ОБХСС, а не с КГБ [143] справедливо и по отношению к тем диссидентам, кого многие почитают «идейными» борцами-бессребрениками, «страстотерпцами», таким как академик А.Д.Сахаров, его вдова Е.Бонэр, А.Галич, Б.Окуджава и многие другие.