ОБ ИСКУССТВЕ. ТОМ 2 (Русское советское искусство)
Шрифт:
В другой раз дело шло о памятнике Карлу Марксу. Известный скульптор М. [114] проявил особую настойчивость. Он выставил большой проект памятника: «Карл Маркс, стоящий на четырех слонах». Такой неожиданный мотив показался нам всем странным и Владимиру Ильичу тоже. Художник стал переделывать свой памятник и переделывал его раза три, ни за что не желая отказаться от победы на конкурсе. Когда жюри под моим председательством окончательно отвергло его проект и остановилось на коллективном проекте группы художников под руководством Алешина [115] то скульптор М. ворвался в кабинет Владимира Ильича и нажаловался ему. Владимир Ильич принял к сердцу его жалобу и звонил мне специально, чтобы было созвано новое жюри. Сказал, что сам приедет смотреть алешинский проект и проект скульптора М. Пришел. Остался алешинским проектом очень доволен, проект скульптора М. отверг. В этом же году, на празднике Первого мая, в том самом месте, где предполагалось воздвигнуть памятник Марксу, алешинская группа построила в небольшом масштабе модель памятника. Владимир Ильич специально поехал туда [116] Несколько раз обошел памятник вокруг, спросил, какой он будет величины, и в конце концов одобрил его, сказав, однако: «Анатолий Васильевич, особенно скажите художнику, чтобы волосы вышли похожей, чтобы было то впечатление от Карла Маркса, какое получается от хороших его портретов, а то
114
Меркуров Сергей Дмитриевич (1881—1952).
115
Проект группы скульптора Сергея Семеновича Алешина (1886—1963) получил первую премию на конкурсе Наркомпроса 15 апреля 1920 г. 20 ап реля 1920 г. Совнарком утвердил эскиз Алешина и поручил его группе при ступить к созданию памятника. Проект не был осуществлен.
116
Закладка проекта–модели памятника К–Марксу, созданного совместно с С. В. Кольцовым, состоялась 1 мая 1920 г. в Москве на площади Сверд лова в присутствии В. И. Ленина, который произнес там речь.
Ещё в 1918 году Владимир Ильич позвал меня и заявил мне, что надо двинуть вперед искусство как агитационное средство; при этом он изложил два проекта [117] Во–первых, по его мнению, надо было украсить здания, заборы и т. п. места, где обыкновенно бывают афиши, большими революционными надписями. Некоторые из них он сейчас же предложил.
Этот проект был подхвачен и своеобразно осуществлен т. Брихпичевым, который был тогда заведующим Гомельским ОНО. Гомель я нашел буквально испещренным такими надписями. Даже все зеркала в каком–то большом ресторане, превращенном в просветучреждение, т. Брихничев расписал изречениями.
117
Луначарский подробнее рассказывает о беседе в статье «Ленин о монументальной пропаганде» («Литературная газета», 1933, 29 января, № 4—5).
В Москве и Петрограде это не привилось не только в столь преувеличенной форме, но даже в форме, соответствовавшей мысли Ильича [118]
Второй проект относился к постановке памятников великим революционерам в чрезвычайно широком масштабе — памятников временных, из гипса, как в Петрограде, так и в Москзе. Оба города живо откликнулись на мое предложение осуществить идею Ильича, причем предполагалось, что каждый памятник, будет торжественно открываться речью о данном революционере и на пьедестале будут сделаны разъясняющие надписи. Владимир Ильич называл это «монументальной пропагандой» [119]
118
Ленин выражал возмущение тем, что «для пропаганды надписями на улицах ничего не сделано» (Поли. собр. соч., т. 50, с. 182). Об этом он те леграфировал 18 сентября 1918 г. Луначарскому. В дальнейшем на стенах некоторых московских здании появились (иногда оформленные в виде ба рельефов) актуальные лозунги, а также цитаты из сочинений основополож ников марксизма и революционных мыслителей. (Перечень мемориальных досок приводится в кн.: «Вся Москва. Адресная и справочная книга на 1925 год», с. 589.) В подборе текстов принимал непосредственное участие Луначарский.
119
См. статью «Монументальная агитация» и примечания к ней в настоя щем томе, а также приложение 10.
В Петрограде эта «монументальная пропаганда» была довольно удачной. Первым таким памятником был Радищев скульптора Шервуда [120] Копию его поставили в Москве [121] К сожалению, памятник в Петрограде разбился и не был возобновлен. Вообще большинство хороших петербургских памятников по самой хрупкости материала не могло удержаться, а я помню очень неплохие памятники, например, бюсты Гарибальди, Шевченко, Добролюбова, Герцена и некоторые другие [122] Хуже выходили памятники с «левым» художественным уклоном; так, например, когда открыта была кубически стилизованная голова Перовской [123] , то некоторые прямо шарахнулись в сторону. <…> Памятник немедленно был снят. Так же точно, помнится, памятник Чернышевскому многим показался чрезвычайно вычурным [124] Лучше всех был памятник Лассалю*. Этот памятник, поставленный у бывшей городской думы, остался и до сих пор. Кажется, его отлили из бронзы. Чрезвычайно удачен был также памятник Карлу Марксу во весь рост, сделанный скульптором Матвеевым [125] К сожалению, он разбился и сейчас заменен и в том же месте, то есть около Смольного, бронзовой головой Маркса более или менее обычного типа, без оригинальной пластической трактовки Матвеева.
120
На открытии памятника А. Н. Радищеву, поставленного в Петрогра де, в проломе решетки Зимнего дворца, 22 сентября 1918 года Луначарский произнес речь. Он же выступал с речами и при открытии в Петрограде па мятников Марксу, Герцену, Добролюбову, Шевченко, Гарибальди, Лассалю.
121
Памятник Радищеву в Москве (тоже работы Л. Шервуда) был по ставлен на Триумфальной площади (теперь площадь Маяковского). Откры тие его состоялось 6 октября 1918 г.
122
Памятник Гарибальди работы К. Залита (Зале) был поставлен у Московских ворот; памятник Шевченко работы Я. Тильберга — на улице Красных Зорь; памятник Герцену работы Л. Шервуда — у Литейного моста.
123
Памятник С. Перовской работы И. Гризелли был поставлен в 1918 г. в Петрограде на площади Восстания.
124
Памятник Чернышевскому работы Т. Залькална был поставлен в 1918 году на Сенатской площади.
125
Памятник Марксу работы А. Матвеева был поставлен в Петрограде перед Смольным. Открытие состоялось 7 ноября 1918 г.
* Памятник Лассалю художника Залита , [126] .
В Москве, где как раз мог видеть памятники Владимир Ильич, они были неудачны. Маркс и Энгельс изображены были в каком–то бассейне и получили прозвище «бородатых купальщиков» [127] Всех превзошел скульптор К. [128] В течение долгого времени люди и лошади, ходившие и ездившие по Мясницкой, пугливо косились на какую–то взбесившуюся фигуру, закрытую из предосторожности досками. Это был Бакунин в трактовке уважаемого художника. Если я не ошибаюсь, памятник сейчас же по открытии его был разрушен анархистами, так как при всей своей левацкой «передовитости» анархисты не хотели потерпеть такого скульптурного издевательства над памятью своего вождя.
126
Луначарский ошибочно приписал этот памятник К. Залиту. В 1918 г. на Невском проспекте у здания бывш. Городской думы был поставлен па мятник Лассалю работы В. Синайского.
127
Памятник Марксу и Энгельсу работы С. Мезенцева.
128
Б. Д. Королев (1885—1963)—советский скульптор. По другим вос поминаниям Луначарского, анархисты только угрожали разрушить памятник, который уже решено было снять (ср. в статье «Советское государство и искусство» в настоящем томе).
Вообще удовлетворительных памятников в Москве было очень мало. Лучше других, пожалуй, был памятник поэту Никитину [129] Я не знаю, смотрел ли их подробно Владимир Ильич, но, во всяком случае, он как–то с неудовольствием сказал мне, что из монументальной пропаганды ничего не вышло. Я ответил ссылкой на петроградский опыт. Владимир Ильич с сомнением покачал головой и сказал: «Что же, в Петрограде собрались все таланты, а в Москве бездарности?» Объяснить ему такое странное явление я не мог.
129
Памятник поэту И. С. Никитину работы А. Блажеевича был открыт на Театральной площади (ныне площадь Свердлова) у Китайгородской сте ны 3 ноября 1918 г.
С некоторым сомнением относился он и к мемориальной доске скульптора Коненкова. Она казалась ему не особенно убедительной. Сам Коненков, между прочим, не без остроумия называл это произведение «мнимо–реальной доской» [130] Помню я также, как художник Альтман подарил Владимиру Ильичу барельеф, изображавший Степана Халтурина. Владимиру Ильичу барельеф очень понравился, но он спросил меня, не футуристическое ли это произведение? К футуризму он вообще относился отрицательно. Я не присутствовал при разговоре его во Вхутемасе, в общежитие которого он как–то заезжал, так как там жила, если не ошибаюсь, какая–то молодая его родственница. Мне потом передавали о большом разговоре между ним и вхутемасовцами, конечно, сплошь «левыми». Владимир Ильич отшучивался от них, насмехался немножко, но и тут заявил, что серьезно говорить о таких предметах не берется, ибо чувствует себя недостаточно компетентным. Самую молодежь он нашел очень хорошей и радовался ее коммунистическому настроению [131]
130
Мемориальная доска «Павшим в борьбе за мир и братство народов» работы скульптора С. Т. Коненкова, установленная на стене Сенатской баш ни Кремля, была открыта 7 ноября 1918 г. На церемонии открытия с речью выступил В. И. Ленин.
131
25 февраля 1921 г. В. И. Ленин вместе с Н. К. Крупской посетил об щежитие Высших художественно–технических мастерских (Вхутемас), где жила дочь умершей деятельницы международного коммунистического дви жения Инессы Арманд. Об этой поездке Ленина во Вхутемас и беседе его со студентами рассказывается в воспоминаниях И. А. Арманд и С. Сенькина (см. в кн.: В. И. Ленин о литературе и искусстве. М., 1969).
Владимиру Ильичу редко в течение последнего периода его жизни удавалось насладиться искусством. Он несколько раз бывал в театре, кажется, исключительно в Художественном, который очень высоко ставил. Спектакли в этом театре неизменно производили на него отличное впечатление [132]
Владимир Ильич сильно любил музыку, но расстраивался ею. Одно время у меня на квартире устраивались хорошие концерты. Пел иногда Шаляпин, играли Мейчик, Добровейн, Романовский, квартет Страдивариуса, Кусевицкпй и т. д. Я много раз звал Владимира Ильича, но он всегда был занят. Один раз прямо мне сказал: «Конечно, очень приятно слушать музыку, но, представьте, она меня расстраивает. Я ее как–то тяжело переношу». Помнится. Цюрупа, которому раза два удалось залучить Владимира Ильича на домашний концерт пианиста Романовского, говорил мне также, что Владимир Ильич очень наслаждался музыкой, но был, по–видимому, взволнован.
132
Ленин посетил в эти годы в Московском Художественном театре спек такли «На всякого мудреца довольно простоты» А. Н. Островского, «Дядя Ваня» А. П. Чехова, «На дне» М. Горького, а также спектакли Первой сту дии МХТ «Потоп» Ю. — Х. Бергера и «Сверчок на печи» Ч. Диккенса.
Прибавлю к этому, что Владимир Ильич очень нервно относился к Большому театру [133] Мне несколько раз приходилось указывать ему, что Большой театр стоит нам сравнительно дешево, но все же, по настоянию Владимира Ильича, ссуда ему была сокращена. Руководился Владимир Ильич двумя соображениям. Одно из них он сразу назвал. «Неловко, — говорил он, — содержать за большие деньги такой роскошный театр, когда у нас не хватает средств на содержание самых простых школ в деревне». Другое соображение было выдвинуто, когда я на одном из заседаний оспаривал его нападения на Большой театр. Я указывал на несомненное культурное значение его. Тогда Владимир Ильич лукаво прищурил глаз и сказал: «А все–таки это кусок чисто помещичьей культуры, и против этого никто спорить не сможет».
133
Отношение Ленина к Большому театру было более многосторонним. П. Н. Лепешинский рассказывает, как в 1919 г. В. И. Ленин на заседании Совнаркома отстоял Большой и Малый театры от покушений закрыть их под тем предлогом, что они якобы не нужны «рабоче–крестьянской республике» (см.: Лепешинский П. И. На повороте. М., 1955, с. ПО—112). Сам же Луна чарский не согласился, несмотря ни на какие требования рабочих, поддер жанные даже Политбюро, с предложением закрыть Большой театр и насто ял, при помощи М. И. Калинина, на отмене решения Политбюро (см.: Генкина Э. Б. О ленинских методах вовлечения интеллигенции в социалистиче ское строительство. — «Вопросы истории», 1965, № 4, с. 40—41).
Из этого не следует, что Владимир Ильич был вообще враждебен к культуре прошлого. Специфически помещичьим казался ему весь придворно–помпезный тон оперы. Вообще же искусство прошлого, в особенности русский реализм (в том числе и передвижники, например), Владимир Ильич высоко ценил.
Вот те фактические данные, которые я могу привести из моих воспоминаний об Ильиче. Повторяю, из своих эстетических симпатий и антипатий Владимир Ильич никогда не делал руководящих идей.
Товарищи, интересующиеся искусством, помнят обращение ЦК по вопросам об искусстве, довольно резко направленное против футуризма. Я не осведомлен об этом ближе, но думаю, что здесь была большая капля меду самого Владимира Ильича. В то время, и совершенно ошибочно, Владимир Ильич считал меня не то сторонником футуризма, не то человеком, исключительно ему потворствующим, потому, вероятно, и не советовался со мной перед изданием этого рескрипта ЦК, который должен был, на его взгляд, выпрямить мою линию [134]
134
Имеется в виду письмо ЦК РКП (б) «О Пролеткультах», опубликован ное в «Правде» 1 декабря 1920 г. См. также примечания к статье «Об От деле изобразительных искусств».